но с ожарками?
– Чего? Я говорю: кусок мяса мне подай. Не хочу я твоей селедки.
Я положила ему на тарелку тот, что был покрупнее. Он разрезал кусок на две части и тут же впился в одну из них протезом.
– Ну, скоро там кетчуп? – Никита взял очередной кусок мяса из пустевшей миски.
Из дома вышел Женя, а за ним женщина чуть за тридцать, с волосами, собранными в небрежный пучок, в лосинах и в красной футболке с надписью Turkey.
– Где ты там всё бегаешь? – прожевывая шашлык, спросил Никита – я видела, что у него между зубов застряли кусочки белого мяса. – Ты за стол садиться вообще будешь?
– Да я попозже – я Анечку ещё не покормила, – его жена поставила на стол бутылку кетчупа, усадила сына и порезала ему в тарелку шашлыка.
– Здравствуйте! – я отложила приборы и с улыбкой посмотрела на жену Никиты.
Она затянула потуже пучок на голове и, улыбнувшись чуть кривыми зубами, ответила мне «Добрый вечер».
– Привет! – сказал Вася, отхлебывая колу из бокала – она слегка кивнула ему в ответ.
– Надо бы ещё одну партию поставить, – Никита положил последний кусок свинины на пустую тарелку и отдал грязную миску жене. – Ты отнеси, пожалуйста, и возвращайся – я тебе мяса оставил – ешь, пока никто не позарился! Анечка твоя подождет. А то перед гостями как-то неудобно даже, да? – он посмотрел на Васю, а тот лишь пожал плечами. – Ни салата не нарезала, ни закусочки не положила – всё Анечка да Анечка…
Жена Никиты подняла грязный таз и бесшумно ушла. С тазом наперевес она была похожа на крестьянку с коромыслом на одно плечо. Дед Егор что-то серьёзно и вкрадчиво объяснял Никите, Вася смеялся, а Женя не обозначал своего присутствия, молча поедая шашлык.
– А теперь самое время выпить, – Никита поднялся, налил всем виски и торжественно выдохнул. – Сегодня я хочу поднять этот бокал за… – и в этот момент Женя опрокинул на себя стакан, полный пенящейся колы. Никита осекся, а потом посмотрел на сына и дал ему выразительный подзатыльник – его рука быстрым и отточенным движением коснулась шеи Жени. Женя посмотрел на свою залитую колой футболку и поднял на меня глаза, в которых застоялись две большие слезинки.
– Вася, он ударил ребенка… Вася… – я теребила Васю за край футболки под столом, но он отвёл мою руку.
– Тихо, тихо. Дело семейное…
– Пойдём! – сказала я Жене, – пойдём замочим твою майку, чтобы не было пятен, хорошо? – я вышла из-за стола и, взяв Женю за руку, увела его к прудику.
Никита продолжал молча стоять, держа стакан виски, Вася смотрел в дыру в заборе, а дед Егор доедал сушки.
– А папа часто так делает? – спрашивала я у Жени, снимая с него майку.
– У-у, – он неопределенно мотал головой.
Вася встал, опершись о край стола, начал о чём-то шептаться со своим братом. Я засунула майку под струю фонтана, а Женя растерянно стоял, водя шлёпанцем по сырой земле.
– Такое впервые происходит, правда… Он, конечно, резкий, но чтобы так – никогда, – Вася вдруг возник сзади и провёл рукой по моей спине. – Мы сейчас сядем опять за стол, и он извинится и перед Женей, и перед всеми остальными, идёт? – он развернул меня к себе и улыбнулся.
– Идёт, – я поцеловала его в лоб, и мы вместе с Женей вернулись к столу. Вася чуть отстал от нас, чтобы повесить сырую майку на бельевую верёвку.
– Дорогие гости, – Никита подтянул треники и улыбнулся мне, – простите за такую оплошность с моей стороны. И ты, Женька, прости – я ещё выпить не успел, а уже дурной… Вот… – он щёлкал пальцами по стакану с виски, раздумывая, что сказать дальше.
Вася запутался в мокрой простыне, висевшей на верёвке, – он хотел пройти мимо, но порыв ветра задул большую белую простыню в его сторону. Мы все посмеялись. Из дома тем временем вышла жена Никиты, но уже не с пучком, а с хвостиком и с тарелкой пирогов в руках. Такие продаются в кондитерском отделе в «Перекрёстке».
– Как ты вовремя! А я как раз хотел сказать тост за прекрасных дам! – Никита радостно ущипнул жену за бок.
– Ай, не надо! Пироги ещё уроню! – она, смеясь, поставила на стол тарелку с пирогами и села слева от мужа.
– За то, чтобы вы, женщины, все были не просто замужем, а зá мужем! Чтобы цвели и радовали нас! Ну, что? Пьём? – Никита разлил всем, кроме Жени, виски в стаканы.
– Пьём! – крикнул Вася и чокнулся с братом.
– Да что это за моча? – выпив, дед Егор начал размахивать пустым стаканом. – Ты пойди водочки мне принеси, – он поставил стакан перед женой Никиты.
– У нас нет водки. Никита же только виски пьет… – она подвинула стакан обратно к деду.
– Пиво? Да не пью я эту слабоалкогольную бодягу! Ты дай мне…
– Дед, харе! У тебя уже там перепел что ли? – Никита забрал дедов стакан и налил туда ещё виски, – пей и не бузи! – дед Егор сразу затих, а Вася протянул ему несколько сушек из пачки.
– Вась, Вася… – я наклонилась к нему. – А где здесь туалет?
– Надо ещё шашлыка пожарить. – Никита печально смотрел на полупустой стол. – Я тогда пойду огонь разведу, чего тянуть, да? – он достал спички из кармана и пошёл к мангалу.
– Да я не знаю, если честно, – прошептал мне Вася, – у них раньше был туалет на улице, а сейчас появился санузел где-то в доме.
– Слушай, а как зовут жену Никиты? Может, она…
– Вася! Иди сюда! Надо за углём в сарай метнуться! – Никита выгреб последние угольки и стоял с опустевшим мешком в руках.
– Да, сейчас! – Вася резко встал, опрокинув пластиковый стул, – я скоро вернусь, солнце, – он прикоснулся к моей щеке коротким поцелуем и, поставив стул на место, отправился за углём.
Жена Никиты собирала в ладонь крошки со стола, пока дед Егор угощал Женю сушками. Женя морщился, но жевал.
– Девчонки, может, вы салата порежете? Мяса принесёте? – спросил Никита и поджёг угли, а Вася взял картонку, чтобы подгонять дым.
– Пойдёмте? – жена Никиты подозвала к себе сына и пригласила меня в дом.
В прихожей, оформленной в светло-зелёных тонах, стоял белый деревянный шкаф с зеркалами, а возле него, на тумбе, была ваза с искусственными орхидеями. Жена Никиты провела меня через коридор, где был выстелен ковер с узорами в виде маленьких светло-розовых бутонов, на голубую кухню. За белым круглым столом были стулья с тёмно-синей мягкой обивкой, а
