зал. Вопросов не последовало.
— Как я вижу, вопросов к выступающему не имеется. Желает кто-нибудь высказаться об услышанном сейчас докладе? — спросил председатель.
Вышел господин Тух, доцент кафедры философии.
— Мне, конечно, заранее пришлось ознакомиться с тезисами. И то, что меня насторожило ранее, сейчас я услышал в полном формате. И мнение мое однозначно. Судя по реакции коллег, я убедился, что я не одинок. Но буду конкретен, чтобы меня не обвинили в голословности. Так сказать, возьмем быка за рога. Мы видим, что автор выбрал тему на грани философии, лингвистики и антропологии. Нынче стало модой работать в междисциплинарных областях. Появились даже смежные дисциплины. Некоторые толкуют, что именно здесь будут сделаны величайшие открытия, что это первый шаг к синтезу научных знаний. Я же являюсь противником такого синтеза. Это похоже на ситуация, когда одновременно пытаются править экипажем, обедать и курить сигару. Вряд ли тогда получится все три дела сделать хорошо. Скорее всего вы заедите не туда, куда нужно, заработаете язву желудка, а незамеченным упавшим огоньком сигары сожжете этот самый экипаж. И нечего тут ссылаться на Юлия Цезаря. И все же я не буду отрицать, что в пограничных областях могут порой происходить интересные открытия. Мы неоднократно являлись свидетелями этого. Что же интересного постарался открыть нам уважаемый автор? Обратимся к докладу! Господин Клюгер исходит из тезиса о том, что наша речь, любой язык восходят к определенному набору сигналов, при помощи которых общались наши далекие предки. Вполне допускаю, что это именно так. С этим можно согласиться, если не исходить из концепции божественного происхождения языка, дарованного людям свыше. Какие же выводы делает автор, исходя из этого тезиса. Эти сигналы несли определенную информацию: тревогу, боль, радость, похоть и прочая и прочая. Согласимся! Кто бы спорил? Но к каким же выводам приходит автор? Вот здесь и начинается самое интересное. Он безапелляционно утверждает, что на следующем этапе, когда начинают формироваться слоги и слова, в основу их ложатся именно эти звуковые сигналы и поэтому эти слова вызывают соответствующую реакцию, подобную той, которую они вызывали у нашего предка. Ну, допустим возглас У, который означал то, что я заблудился, что я Удалился достаточно далеко, что не могу сам найти обратной дороги, трансформировался в дифтонг АУ, который мы можем и сейчас услышать в лесу. В этом завывающем звуке звучит отчаяние потерявшегося человека. Этот же сигнал содержится и в приставке У: Уехать, Уединиться, Уйти, Убыть и так далее. А мне все эти доказательства кажутся притянутыми за уши и в противовес им можно привести десятки контрдоказательств, которые будут свидетельствовать совершенно о противном…Но потопали дальше! А дальше начинается самый настоящий бред. Если не сказать сильнее! Но я пощажу ваши уши. Господин Клюгер утверждает, что и современные слова, наша речь несут эту сигнальную информацию праязыка. Сознательно, разумеется, мы этого не воспринимаем. Так вот, существует некое протосознание, в котором хранится эта информация, передаваемая от поколения к поколению на уровне инстинктов, и в которой, так сказать, хранится память о нашем древнейшем прошлом. Еще раз повторяю, на уровне рацио мы этого не осознаем. И когда мы говорим, слова воздействуют не только на наше рацио, но и на это протосознание, вызывая самые непредсказуемые реакции, которые мы потом никак не можем объяснить. Для примера автор берет сочетание трех звуков МРТ. Ну, и что? Для нас это ничто, а для него символ смерти. Потяните М — это боль, страдание, когда уже человек не может говорить. Теперь рокочущее РРР — это человек захлебывается кровью. И наконец Т — короткое и резкое, как бросок копья, который ставит точку в уходящей из тела жизни. Всё! Существование человека закончилось. Как поэтично! Но ведь мы же собрались не на поэтический семинар, а на научно-практическую конференцию, на которой каждый пытается отыскать истину. И дальше… А дальше глобальный вселенский бред. Впрочем, этого и следовало ожидать. Коли так, утверждает автор, то можно выработать лингвистические методы воздействия на психику человека, изменения этой психики в нужном нам направлении. Да и вообще очень многое объяснить в нашей психике. Тогда станет возможным программирование и зомбирование человека, получение нужных нам качеств. Молитвы, заговоры, шаманские камлания, всякие припевки, по мнению автора, как раз и являются подтверждением его теории. Это всё способы лингвистического воздействия на психику. Что я могу на это сказать? А на это можно сказать только одно.
Доцент наклонил голову к плечу, выпучил глаза, плотно сжал зубы и издал звук рвущейся ткани. Зал захохотал. Настолько это было неожиданно. Затем яростно зааплодировали. Доцент спустился в зал и сел очень довольный собой. Он чувствовал себя героем дня, размазавшим по стенке этого выскочку.
Иоганн возвращался домой по темноте в полном расстройстве чувств. Это был провал, катастрофа, крушение надежд. Несомненно, он бездарь, тупица! Бросить к черту университет и уехать домой к родителям, где никто не знает о его позоре. Нет же! К родителям нельзя! Пойти наемником в армию. Там всегда есть вакансии. Но глупо, конечно, подставлять свой лоб под пули ради амбиций политических интриганов, для которых солдат всего лишь пушечное мясо. Но он совершенно ничего не умеет делать, не владеет ни одним ремеслом. Можно сменить учебное заведение. Например, выбрать такое, где учат, как правильно разрубить кусок мяса или сшить башмаки.
Как же он был удивлен, когда Учитель встретил его в самом веселом расположении духа. На ужине была и Мари. Сегодня почему-то она была особенно красива. Она спросила, как прошло его выступление. Иоганн наклонил голову и буркнул нечто нечленораздельное. И тут же покраснел.
— Да что ты, Мари! Великолепно! — воскликнул Учитель. — Если сам господин Тух закатил пятнадцатиминутную речь, а председатель ни разу не остановил его, хотя он явно нарушал регламент. Это говорит о многом.
Иоганн поглядел на Учителя.
— Вы шутите?
— Ну, а почему бы сегодня и не пошутить? — рассмеялся Учитель. — Сегодня твой праздник. Я говорю об этом серьезно. Не воспринимай мои слова как шутку.
— Как же?
— А вот так! Вся эта шушера, хотя есть там и достойные люди и настоящие ученые, запуганы и научены горьким моментом, что лучше промолчать, чем идти против решения руководства. А по твоей работе как раз и было решение руководства… Так вот! Вся эта шушера, конечно же, почувствовала неординарность твоей работы. На это их мозгов вполне достаточно.
— Да какая неординарность? Вы о чем, Учитель?
— Талант развивает и толкает вперед то, что было открыто до него. Гений же открывает совершенно новое, то, чего до
