Герман.
— А про отпуск мне послышалось? — спросила я ехидно, включая воду за стеклянной стеной душевой.
— Я просто ляпнул не подумав! — признался Герман.
— Ну, а я подумала и решила, что такой отец ему не нужен, — я специально показывала самые отвратительные черты своего характера, чтобы Герман не обольщался и понимал, что будет его ждать, если он начнёт затягивать развод.
— Да так посмотреть тебе вообще много чего не нужно! — вспылил Герман и от размаха его рук дверь ударилась о стену. — Тебе даже ребёнок не нужен! Ты решила избавиться от моего ребенка. На аборт захотела!
Я прикусила губы и, прикрыв глаза, решилась.
У меня была всего единственная возможность сломать ход событий.
Поэтому я, обернувшись к мужу, облизала губы и, глядя в тёмный, просто отливающий глубиной бездны, взгляд, уточнила тихо:
— От твоего ли ребёнка, родной?
Глава 27
Это была чистой воды импровизация и провокация. Я застыла возле стенки душевой кабины и всмотрелась в лицо Германа, на котором играли желваки. Стиснутые губы стянулись в полоску. А руки сами собой сжались в кулаки.
Если бы муж сейчас шваркнул дверью и вылетел из дома, я бы была ему благодарна. Пусть и дальше едет со своей Настей развлекаться. Пусть хоть что с ней делает, главное нас с Мироном оставит в покое.
Если бы Герман сейчас начал меня обвинять с пеной у рта, я бы смолчала, я бы вытерпела, потому что это означало, что он мне поверил. Он купился.
Если бы Герман сейчас молча вышел и разбил что-то где-то в доме, я бы закрыла на это глаза и тихо бы вышла в гараж, села в свою теперь побитую машину и уехала к сыну.
Но Герман!
Вот просто сразу понятно — дерьмовый человек.
Герман заржал!
— Господи, Кристин… — привалился он плечом к двери. — Серьезно впервые слышу такую смешную шутку.
Я стояла и глотала злые жгучие слёзы. Просто понимала, что все, Герман вынес приговор. Он будет теперь делать все возможное, чтобы затянуть процесс. Он будет шантажировать меня уже двумя детьми. Он не даст сделать аборт, хотя я никогда и не рассматривала эту ситуацию как реальную, просто надеялась, что вдруг все как-то само разрешиться. Он будет давить на меня уже двумя детьми.
И мать тоже.
Она всю плешь проест тем, что куда я одна с двумя детьми. И так Герману надо в ноги кланяться, что взял меня в жены, а уж с двумя детьми я точно никому нужна не буду.
— Что ты ржешь? — зло спросила я, сжимая в руках полотенце, перекручивая его один край так сильно, что кожу на пальцах жгло.
— Ты просто очаровательна, Кристин… — выдохнул Герман и прошёл в ванную, оперся задницей о раковину и прикрыл глаза. — Так пошутить…
— Я не шутила… — холодно заметила я. — Тем более ты сам сомневался в том, что Мирон твой сын, так чего сейчас считаешь, что этот ребёнок твой и его отцовство шутка?
— Никогда я не сомневался, что Мирон мой сын, — тихо сказал Герман и склонил голову к плечу, посмотрел на меня с какой-то толикой боли.
— Ты же сам… — задохнулась я, роняя из рук полотенце.
— Сам… — повторил Герман. — Хотел тебя обидеть. И я понимал, что это дурость и вообще из разряда фантастики, но вот, дурак, хотел тебя обидеть… Как и ты меня сейчас…
Герман шагнул ко мне и мягко провёл ладонью мне по волосам. Заправил пряди у лица за ухо и провёл мне по скуле пальцами, едва касаясь кожи.
— Кристин, то, что этот малыш не от меня, такая же сказка как единороги… — Герман склонился ко мне и выдохнул в волосы. — Ревновать я тебя никогда не перестану. И морды буду бить. Тому же Ольховскому за то, что жрал тебя глазами. Но я никогда не поверю, что девчонка маленькая, хрупкая с тёмной улицы, позволит к себе кому-то кроме супруга прикоснуться…
Герман возвращал меня в состояние моей влюблённости в него. Моей веры в него. И я ненавидела его за это. На руинах нашего брака он решил, что сможет построить что-то новое.
— Я уверен, что это мой ребёнок, поэтому не мучайся… — Герман прижал меня к себе, вынуждая уткнуться носом ему в грудь, а меня мутило просто от всей этой ситуации.
— Это ничего не меняет… — сказала я и уперлась руками в грудь мужа. — Я подала на развод. Тебе скоро придёт извещение.
— Я такой занятой, что просто не замечу его, — нагло ухмыляясь сказал Герман.
— Нас все равно разведут… — стояла на своём я.
— Ну попробуют пусть… — великодушно разрешил Герман и отстранился от меня. Посмотрел, склонив голову к плечу. — Кристин, я не изменял тебе. Клянусь…
— Не надо… я все слышала. Я застукала твою любовницу у тебя на работе. Я получила от неё вашу переписку… — стала перечислять я безжизненным голосом. — Этого больше чем достаточно, чтобы убедиться с твоей неверности…
— Я был тебе верен! — зарычал Герман. — И я раскаиваюсь, что вообще создал эту ситуацию. Я не должен был, но я слишком устал быть за границей твоей жизни, Кристин. Я хотел тебя. Хотел засыпать с тобой. Хотел снова видеть восхищение в твоих глазах. Хотел, чтобы ты хотя на минуту отвлеклась от всего и увидела, что у тебя есть муж, а не сожитель, который деньги приносит…
— Я тоже хотела, чтобы у меня был муж, а не предатель… — сказала я и выключила воду. Обошла Германа и вышла из ванной. В спальне я бездумно прошлась по всей комнате, а потом спустилась вниз. Я открыла дверь в гараж и увидела свою помятую машину. Нашла ключи в салоне и свою сумку. Мама звонила несколько раз. Я забрала вещи и вернулась в дом, чтобы вызвать такси, потому что ехать на разбитой машине такое себе удовольствие, а у меня весь левый бок был помят и фара разбита.
— Мама, добрый день, — раздался с кухни голос Германа. Я вся подобралась и медленно шагнула в его сторону. — Как мой сын? А вы сами как? Что? Напугались, что Кристина приехала и Мирона привезла? Не переживайте, мама, Кристина пошутила. Да. Все у нас хорошо, ну что вы плачете? Нет. Не надо приезжать. Я сейчас сам приеду. Да, вы тоже собирайтесь. Конечно, раз хотите побыть с Мироном я и вас заберу. А Кристина? Кристина дома побудет…
Меня всю затрясло.
Мало того, что Герман делал рожу кирпичом на все обвинения в измене, так он ещё и собирался
