Девгеневич. Он сумел привлечь на свою сторону половцев и получил военную помощь от Киевского великого князя Владимира Мономаха. Союз Девгеневича и Владимира Мономаха был скреплен браком самозванца и дочери Мономаха по имени Мария (Марица) († 1146). Войска Девгеневича под командованием киевского воеводы Ивана Войтишича форсировали Дунай, вторглись на территорию фемы Паристрион и овладели Доростолом. В Доростоле самозванец разместил свой двор, раздавая окрестные города и села своим половецким и русским наемникам. Иван Войтишич, по словам русских летописей, «посадил посадников по Дунаю».
Как полагает ряд ученых, в частности Г. Г. Литаврин, а также современный исследователь А. Н. Слядзь в своей нашумевшей книге о взаимоотношениях Византии и Руси в Крыму и Приазовье в XI–XII веках[153], помощь Владимира Мономаха Девгеневичу была обусловлена затаенной местью великого князя Киевского императору Алексею за то, что император еще в 1080-е годы поддержал Тмутараканьского князя Олега Святославича в борьбе против Киева. Князь Олег, изгнанный киевлянами из Тмутаракани, бежал в Византию и был сослан Никифором Вотаниатом на остров Родос. После комниновского переворота князь Олег нашел пристанище в Константинополе и, согласно старой гипотезе Х. М. Лопарева, женился на знатной византийской даме по имени Феофано из знаменитого рода Музалон, причем этот брак был заключен благодаря посредничеству императора Алексея[154]. Затем Олег вернулся на Таманский полуостров и утвердился там, очевидно, при помощи византийской армии, а также половецких наемников.
Однако гипотеза Г. Г. Литаврина и А. Н. Слядзя достаточно уязвима в свете современных комплексных исследований описанной проблематики. По мнению А. Е. Мусина, Таманский полуостров представлял собой территорию, находившуюся в непосредственной зависимости от Константинополя, а представления о существовании Тмутараканьского княжества как самоуправляемой территории являются историографическим мифом. С этой точки зрения предполагаемая византийская жена князя Олега в действительности была «архонтиссой Росии», о чем свидетельствует ее печать, сам же Олег мог приехать на Тамань только в качестве «архонта Тамани / Матархи, Зихии и Хазарии», то есть в качестве византийского чиновника более низкого ранга[155]. При этом возможно, что Киев первоначально не признавал Алексея Комнина василевсом и хранил верность свергнутому Никифору Вотаниату, но это непризнание никак не могло быть следствием равноправных отношений между Константинополем и Киевом. С точки зрения иерархии «византийского содружества» Киев был лишь военной базой норманнов, контролировавших торговые речные маршруты. Эти норманны, как отмечает А. Е. Мусин, были признаны Византийской империей в качестве «архонтов»[156], но Киев в глазах византийцев не представлял собой полноценной столицы, которая обладала бы для империи тем же статусом, каким обладали Багдад, Исфахан или Париж.
Император Алексей был заинтересован в контроле Византийской империи над территорией Таманского полуострова и Приазовья по двум принципиальным причинам. Во-первых, василевс не мог допустить распространения экономического и политического влияния сельджукских эмиров Данишмендидов на этой территории. Во-вторых, контроль Византии за Тмутараканью обеспечивал регулярные и бесперебойные поставки в Константинополь сырой нефти, необходимой для приготовления «греческого огня». Византийские амфоры с остатками сырой нефти находят на Тамани в большом количестве в слоях, датируемых XII веком. (Примечательно, что «греческий огонь» использовали в это время не только на византийском флоте. Эта горючая смесь была известна половцам, которые применяли ее при осаде крепостей, забрасывая за стены глиняные емкости, наполненные «греческим огнем», при помощи требушетов.) Олег Святославич получил от императора Алексея титул архонта Хазарии и, вероятно, обеспечивал стратегические поставки сырья в Константинополь, что только усилило недовольство киевских князей и подтолкнуло Владимира Мономаха к войне. Вероятно, Владимир Мономах не признавал Алексея Комнина в качестве законного императора до самого конца его правления, что и позволило Киевскому князю поддержать Девгеневича войсками и даже организовать брак самозванца с собственной дочерью[157].
В августе 1116 года Девгеневич был убит подосланными василевсом наемными убийцами, после чего Владимир Мономах перенес свои благодеяния на его маленького сына лжецаревича Василько Леоновича. Права Василько на Дунае защищала новая дружина, присланная Киевским великим князем, под командованием князя Вячеслава Владимировича, сына Владимира Мономаха, а также воеводы Фомы Ратиборовича. Русская дружина осаждала Доростол, так как император Алексей, очевидно, успел вернуть город после убийства Девгеневича. Впоследствии князь Василько принимал участие в усобице Мономаховичей и погиб в битве на реке Супое 8 августа 1135 года, в ходе которой киевская дружина была разгромлена Черниговским князем Всеволодом Ольговичем и половцами.
Анна Комнина об этих событиях не упоминает, так как, вероятно, они не оказали никакого влияния на стратегическое положение Византийской империи на исходе царствования императора Алексея. Уже в 1123 году император Иоанн II Комнин и Владимир Мономах заключили мир, который был скреплен браком между Алексеем Комнином, старшим сыном императора Иоанна II, и великой княжной Мстиславной (Зоей), дочерью Мстислава Великого, будущего Киевского великого князя, и Христины Ингесдоттер[158]. Хотя этот брак означал прекращение борьбы за Дунай, однако, как показал еще Г. Г. Литаврин, византийско-русские отношения в первой четверти XII века переживали очевидный кризис, связанный с комплексом причин. С одной стороны, нашествие половцев еще во второй половине XI века привело к захвату кочевниками Северного Причерноморья и к разрыву регулярного торгового сообщения между Киевом и Константинополем. Половцы вклинились между южной Русью и Таврией, овладели степным поясом в низовьях Днепра, установили контроль за некоторыми Крымскими портами, собирая там дань и продавая рабов. Захват половцами Приднестровья и левого берега Дуная прервал непосредственную торговую связь между Византией и Галицким княжеством. Однако политическое значение Девгеневича было столь велико, что Владимир Мономах продолжил оказывать военную помощь его сторонникам и малолетнему сыну Девгеневича и Марицы Владимировны лжецаревичу Василько Леоновичу. Активная роль Владимира Мономаха в борьбе Девгеневича за власть, вероятно, могла способствовать определенной легализации самозванчества и его идеологической рецепции в русской политической традиции в более позднее время.
Что же касается отношений Византийской империи с Русью, то борьба между Византией и Киевом за Тмутаракань в правление Алексея Комнина впоследствии имела своеобразное продолжение в царствование Мануила Комнина[159]. В конце 1140-х – начале 1150-х годов, в последние годы жизни Анны Комниной, император Мануил сумел втянуть Андрея Боголюбского, будущего великого князя Владимирского, в европейскую коалицию, воспользовавшись внутренней борьбой Владимиро-Суздальского княжества против Киева. Андрей Боголюбский, разгромивший Киев в 1169 году, с объективной точки зрения выступил союзником императора Мануила в борьбе против Венгрии, дружбу с которой на протяжении ряда лет вели киевские князья, точно так же, как германский король Конрад III стал союзником Мануила в борьбе против сицилийских норманнов за господство в южной Италии.
История византийских самозванцев продолжалась и после смерти Анны Комниной. После того, как юный византийский император Алексей II Комнин, сын императора Мануила I, был в
