бы на куски. Сердце в бешеном галопе стучало бубном, а ее распирало от злости. Все что хотелось, устранить осложнения. Найти и устранить.
Она вскрыла Руфуса, и они вычистили из него литр каловых масс, но сама печень выглядела хорошо. Почки тоже. Все кровеносные сосуды и желчный проток функционировали, как положено. Сердце и легкие приживались невероятно отлично. Провели тщательный осмотр, нашли отверстие в кишечнике. Бессмысленно вопрошать вселенную, появилось ли оно там само или кто помог. Одно было ясно, это вина не ее.
Она провела операцию и вернулась к своему столу только к обеду, где заполнила положенные бумаги. На столе стоял букет с розами. Симпатичная композиция в кремовых тонах. Он вызвал на ее осунувшемся лице улыбку.
«Поздравляю. Хорошая работа. М. Брицкриг».
Венера подняла глаза и снова посмотрела на цветы. Приятный знак, хоть и не от мужа. Значит, Марс уже знает, и это неплохо. Но еще лучше, что он помнит о ней и думает. Даже если они не видятся, и он сам держит слово и не попадается ей на пути, он помнит о ней. Утро она провела в больнице. Шепард так и не появился.
В обед вышла прогуляться, разглядывая прохожих, витрины, машины. Летний Лондон в этом году дождил. Улицы то и дело устилались разноцветными листьями, а кое-где появились первые украшения к осени в виде тыкв и рыжих цветов.
Когда она вернулась, на регистратуре ее окликнула администратор и протянула новый пропуск, забирая старый под роспись, улыбаясь при этом ярче рождественской звезды. Вокруг все готовились к празднику, украшая вестибюли и холлы клиники наклейками из осенних листьев.
— Поздравляю, — произнесла она настолько искренне, насколько разглядывала Венеру с любопытством.
— С чем?
Венера посмотрела вслед за ней на пропуск и с удивлением прочла рядом со своей фотографией должность «Главный хирург кардиологического отделения». Ей же оставалось работать неделю. Не понимая, что к чему, она поднялась на этаж отделения и вошла внутрь.
Не успела она пройти и пятнадцати шагов, принимая поздравления коллег, как ее сбил с ног Шепард. Мощные ладони схватили за плечи и протаранили до ближайшей пустой палаты, захлопнув за ними дверь.
— Шепард, что вы делаете? — хотелось, как минимум хорошенько треснуть его по голове.
Тот словно паук, в лапах которого оказалась долгожданная добыча, сузив глаза со злорадной улыбкой, больше походившей на оскал, прошипел, откровенно раздражая.
— Поздравляю тебя, дорогуша. Ты у нас новая звезда.
— Это шутка такая?
— Не-е-ет, что ты. Такое говорить себе дороже. Какие шутки? Сначала ты становишься без моего согласия моим ассистентом. Потом оперируешь ключевых пациентов. А затем раз, — он вкинул руки вверх, показывая дугу, уходящую в небо. — Ты главный хирург моего отделения! Моего! Какие шутки?
— Это явная ошибка. Мой пропуск в отделение трансплантологии не работает. Мне дали этот. Это ваша зловредная шутка?
Она и сама уже злилась, считая, что подобные выходки не могут проходить безнаказанно.
— Может реверанс сделать, за кофе сбегать?
— Шепард, дайте пройти. И не тратьте время. Хотите бегать — бегайте.
Венера попыталась пройти мимо него, но тот, хоть и был невысокого роста, рассвирепел еще больше и грубо толкнул ее на кровать.
— Не дам. Ты, шлюха сибирская. Подстилка гребанная. Это мое отделения, поняла?!
— Шепард, вы рехнулись?
Она никак не могла поверить, что у того съехала крыша, и он перешел на личные оскорбления. И тут дошло, он запретил вход в отделение трансплантологии ей сам, лично. Она с силой поднялась с кровати, оказавшись почти вплотную к распаленному от бешенства коротышке.
— Вы меня не пускали в отделение?
— Да, я.
— Теперь у меня там пациент.
— Нет у тебя ни одного пациента.
— Я все еще веду Руфуса Корна.
— Он уже выписался, дура!
Он засмеялся так, словно сказанное — самая очевидная вещь на свете. Бред! Она растерянно захлопала глазами, уставилась на него, слыша исступленный стук собственного сердца в висках. Может он сошел с ума? Пациенты после пересадки восстанавливаются очень долго, иногда процесс занимает до года. Она только сегодня утром его чистила в операционной. Этого никак не могло быть.
— Это физически невозможно!
Лицо Шепарда исказила озлобленная презрительная гримаса.
— Да что ты?! Ты ничего не знаешь ни о них, ни о больнице, — заорал он в своей привычной манере, брызгая слюнями и заставляя уклоняться. — Ты набитая, наивная идиотка!
Зачем он врет? Что за детский лепет? Она знает все о своих пациентах и сейчас имеет дело с впавшим по непонятным причинам в ярость коллегой. И срочно необходимо что-то такое сказать, что привело бы того в чувства, хотя бы временно.
— Я буду писать жалобу, прекратите орать!
— С какой радостью я вырежу у тебя органы, сука. Один за другим.
Он обслюнявил указательный палец и повел им по ее лицу, вызывая шок и буйное возмущение. Венера со всего маху залепила ответную пощечину, тяжело и обозленно дыша.
— Как только ты начнешь сосать, все поменяется, и тогда я буду радоваться.
Он походу совсем слетел с катушек, решила она. Не давая пройти, он схватил ее за запястья, выкручивая, причиняя боль.
— Шепард, я не главный хирург. Придите в себя!
Они боролись.
— Я видел документы на назначение, в совет директоров. Ты практически член семьи. Он все делает, чтобы ты дала. И когда получит, — он снова с силой толкнул ее на кровать, наклонился.
Ей пришлось в деталях рассмотреть рыжее, красное от ярости лицо.
— Ты сдохнешь! Поняла?! Сдохнешь.
— Кто? — она оглянулась на дверь палаты, обдумывая, успеет ли вскочить и добежать.
— Брицкриг, тупая сука! Ты будешь ползать по полу, просить отыметь. Умолять, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь из них вставил в тебя. Я сам буду тебя оперировать, поняла?!
В ужасе она уставилась на него, посчитав, что лучше промолчать.
— В этом мире есть правила. Сильные правят слабыми. И он тебя выбирает, только пока хочет, — голос Шепарда зловеще свистел, подрагивал от гнева. — Подбор операционной, выбор лучшей в мире команды, доступ к финансам быстро кончатся, Поняла? Как только он доберется до твоей щели.
Он одарил ее похотливой улыбкой, проводя пальцами между ее ног. Она задергалась.
— А я и мертвую тебя трахну. Не брезгливый.
Резко выпрямившись, остался довольный запуганным выражением ее лица и зашагал из палаты.
— Обожаю новых сучек!
Венера осталась лежать, пытаясь переварить происходящий за гранью ее понимания разговор. Кое-как она поднялась на ноги и вышла следом за ним, опасаясь его возвращения. Дошла до туалета. Руки ее тряслись, лицо опухло и покраснело от слез. Дожили, все приехали. Нужно звонить Марсу и увольняться. Больше
