эффектная. Поднимаюсь из-за столика. Татьяна Ивановна узнаёт меня и быстро подходит.
— Вика, ты очень хорошо выглядишь, детка, всё такое же милое очарование.
Я улыбаюсь и благодарю, хотя и немного опешив от такого заявления. Обмениваемся ещё парой дежурных комплиментов. Она предлагает заказать по фужеру вина.
— Извините, Татьяна Ивановна, мне нельзя. У меня курс антибиотиков ещё не пройден, — извиняюсь я.
— Ты болеешь? Или это ещё последствие аварии? Что-то серьёзное? — интересуется она.
И мне её вопросы кажутся искренними, а не заданными праздно, из любопытства. Одно только настораживает. Про какую аварию она говорит? Я никогда в аварию не попадала.
— Уже всё нормально. Почти выздоровела. Воспаление лёгких было. А про какую аварию Вы говорите?
— Максим в канун нового года заскочил ко мне, завёз подарок и сообщил, что ты попала в аварию. Сказал, что только узнал, подробности ему ещё не известны, поэтому остаться со мной не может, едет к тебе. Обещал, как всё узнает, перезвонить. Позвонил через пару дней. Сообщил, что с тобой всё в порядке. Ты просто не справилась с управлением, твоя машина восстановлению не подлежит, но придётся ещё выплачивать штраф и приличную компенсацию другим пострадавшим автовладельцам. Просил помочь финансово. Два дня назад приехал за деньгами, объяснил, что своих точно не хватает, а до суда дело доводить не хочет.
Я молча смотрю на Татьяну Ивановну, широко распахнув глаза, поражённая враньём Макса. Мне жаль эту женщину. Ведь она одинока, после гибели мужа так и не смогла устроить свою жизнь, ещё и сын не подарок.
— Машины действительно у меня больше нет, но в аварию я не попадала. Кто-то вывел из строя электронику. Поэтому пришлось продать. Но, кроме моей машины, не пострадал никто. Я — немного. Сильно замерзла, пока ждала помощь на трассе, и простудилась. А когда к Вам заезжал Макс 31 декабря? — задаю я интересующий меня вопрос.
— Часа в три-четыре, пробыл минут пять, — отвечает женщина. По её взгляду догадываюсь, она не хочет во всё это верить…
— За полчаса до этого мы с ним сильно поругались. Уходя он сказал, что Новый год будет встречать с Вами, а мне предложил подумать, кто мне дороже? Он и достаток или бабушка, моя маленькая сестрёнка и нищета?
— Вика, я ничего не понимаю? Какой Новый год со мной? Какая бабушка с сестрёнкой?
Мы смотрим друг на друга и уже не сомневаемся, что Максим крутил нами, как хотелось ему. И мы не находим другого выхода, как просто рассказать друг другу всё.
Так, Татьяна Ивановна узнает всё о наших отношениях с её сыном, о его частом отсутствии дома под предлогом нахождения рядом с ней, о его заботе о ней и многое ещё о чём. Но больше всего её поражает тот факт, что Макс был категорически против появления ребёнка и о его решении об аборте. Это женщину просто «убивает», ведь этот засранец обвинял во всём меня. Кто бы сомневался!..
Я же узнаю, что Татьяна Ивановна далеко не одинока. У неё есть муж, с которым она очень счастлива. Только отношения у Максима с ним не сложились. Отец Максима жив-здоров, живёт в другом городе. Татьяна Ивановна и отец Макса расстались, когда мальчишке было десять лет.
Сколько мы ещё просидели бы, не знаю, но у меня настойчиво звонит телефон. Генрих приехал домой и беспокоится моим долгим отсутствием.
Я не рассказываю Татьяне Ивановне о моём увольнении. Зачем? Теперь я уверена, что и это дело рук Макса, и даже его тётя ни при чём. Татьяне Ивановне и так сегодня информации хватает. Заявление на увольнение я уже написала и менять своё решение не собираюсь.
Генрих
Получаю смс-ку от Вики. Девочка куда-то собралась, с кем-то хочет встретиться. Пусть идёт. Моя девочка засиделась дома, и я не собираюсь её контролировать.
Заканчиваю приём, собираюсь домой. От сборов отвлекает звонок Германа.
— Генрих, я забронировал билеты. Вылетаем через десять дней. Тебе этого времени хватит на решение всех вопросов с Викой? — Герка как всегда заботлив, хотя в голосе звучат нотки милой издёвки.
— Постараюсь решить все, — обещаю я. — А обратно забронировал?
— Обратно ещё нет. Марк обещал это сделать сам. Ты точно едешь один?
— Гер, а с кем? Ты предлагаешь взять Вику? — брат молчит, даёт возможность мне высказаться. — Хочу с ней, но она не поедет. Я сам ещё не понял её отношение ко мне. На выходные к вам приедем, девочки пообщаются, тогда и решу. Вы едете все? — интересуюсь я.
— Собираемся все. А там как получится. В садике ветрянка гуляет. Если Эль подхватит что-нибудь, Дашка останется дома. И её не переубедишь ведь. Упёртая… — пытается возмутиться Герман, но я слышу через волну возмущения нотки теплоты и нежности к жене.
Я рад, что Герман вернулся к Дашке. Они счастливы вместе. Сможем ли мы быть счастливы с Викой? И будет ли это МЫ? А ведь так хочется…
Я даже не отрицаю тот факт, что втрескался в Викторию, как прыщавый пацан. Даже признаю то, что сейчас она может вить из меня веревку, я даже сопротивляться не буду. Но моя девочка не такая…
После разговора с братом решаю сделать Вике предложение, а дальше пусть сама решает. Что-то мне подсказывает, она согласится. Заезжаю в ювелирный и покупаю колечко, звоню знакомому и заказываю столик в ресторане и желательно в vip-зале, там посетителей поменьше, захожу в цветочный и покупаю букет цветов.
Интересно, а какие цветы любит Вика? Я собираюсь делать предложение девушке, не узнав её!.. Ведь я о ней ничего не знаю, она до сих пор ничего не рассказала, но это меня нисколько не тревожит и не настораживает!..
Квартира меня встречает тишиной, моей девочки ещё нет дома. Ужин не приготовлен, в раковине посуда грязная. На Вику это не похоже. Она к кому-то торопилась, решаю я. Но, вот к кому? Этот вопрос гложет меня изнутри. Пытаюсь отвлечься, привожу в порядок спальню. Если согласится с предложением, к чему откладывать желание на потом. Не вижу в этом смысла, не юные уже. Во время болезни Вика спала в гостевой спальне, а после выздоровления очень мило туда каждый вечер сбегает, лишь бросив на меня застенчивый взгляд.
Вот так и живу. А ведь хочется по-другому… Организм бунтовать начинает от желания… Надеюсь, сегодня сбегать ей не придётся…
Не выдерживаю и набираю Вику. Гудок — гудок — соединение. Трубку берёт быстро.
— Да, Генри? Ты уже дома? — мило воркует моя девочка, явно хочет кому-то утереть нос.
