галактик вмещает в себя эта голубоватая полоска в ночной темноте. Он снова вышел на улицу, взяв сигарету со стола. Курил он редко, но сейчас чувствовал, что едкий дым — то, что нужно в настоящий момент. Помыв руки снегом, сыщик чиркнул спичкой, маленькое пламя показалось ослепительным, а первая затяжка — горькой, как крепкий кофе. Больше делать было нечего, и Андрей решил пройтись по территории посёлка, посмотреть на ночной пейзаж. Может быть, потом его потянет в сон, и он проснётся утром свежим, как огурчик.
Обогнув дом Ефима, он прошёл к следующему строению, напоминавшему по размеру и форме коровник. Гнилые доски ощетинились гвоздями, а дверь висела на одной петле. За «коровником» высился двухэтажный особняк, сваи поднимали его на метр от земли. Вниз вели крепкие ступени, и Андрей рискнул подняться к запертой двери, толкнув её. Как и ожидалось, дверь не поддалась, и сыщик спустился, сигарета догорела в пальцах, и он решил возвращаться, какой смысл бродить тут впотьмах?
Внезапно краем глаза он уловил свет в стороне леса. Обернувшись, Андрей внимательно осмотрел чёрный край таёжных зарослей. Чувства обострились, он замер на месте, не рискуя выдавать своё присутствие. Осторожно опустившись на четвереньки, пополз в сторону «коровника», благо он был уже почти возле его задней стены. Снова далеко в лесу вспыхнул ледяной огонь, синий сполох озарил верхние ветви елей, высветив их чёткие острые макушки. «Что, чёрт побери, это такое?» Андрей добрался до покосившейся двери «коровника» и прислушался.
Тишину прорезал резкий вой, за ним ещё один. «Пора бежать» — пронеслось в голове, но до дома Ефима было метров тридцать открытого пространства, а лес снова озарился короткой вспышкой. За ней последовал шквал ломающихся ветвей и хруст снега, и Андрей, не разбираясь, что к чему, нырнул в черноту «коровника», протиснувшись в щель двери, и попытался закрыть её за собой. Дверь не поддавалась, и он оставил эти попытки, притаившись возле щели. Первыми из леса выскочили несколько волков. Не глядя по сторонам, они промчались мимо тёмных домов, пересекли реку и скрылись в лесу на противоположной стороне. Дальше по берегу показалось двое оленей, они замерли на кромке леса и через мгновение исчезли на другой стороне. По задней стороне сарая снаружи протиснулось что-то огромное, доски затрещали, у Андрея кровь застыла в жилах. Но неизвестный визитёр не стал крушить ветхое строение, а ушёл, тяжело ступая по сугробам. Следом за ним протопало стадо слонов, по ощущениям Андрея. Сыщик вдруг понял, что уже хорошо различает всё, что снаружи. Светало. Лес всё еще оставался чёрным, но открытое пространство окрасилось в глубокий синий цвет, позволяя рассмотреть более далёкие объекты.
По светлой поверхности замёрзшей реки протянулся тёмный след, Андрей напряг зрение, и вдруг понял — это зайцы! Целая стая зайцев, перепрыгивая через сугробы, направлялась вслед за волками и оленями, только они переходили реку дальше по руслу. «Чертовщина какая-то, что с ними? Может быть, чувствуют опасность? Землетрясение? Пожар?» Надо было поднимать Матвея с Ефимом, они тут главные, они знают, скорее всего, что происходит.
«Но мне это очень не нравится» — Андрей решился высунуть нос из разбитой двери, и тут же убрался назад. На опушке леса из темноты выступила огромная туша. Медведь! Под тяжестью её снег хрустел, шаги приближались к «коровнику», и Андрей отступил от двери, стараясь не издавать ни малейшего звука. Гигантский зверь прошествовал мимо строения, в котором сыщик застыл, как изваяние. Внезапно стало тихо, стих хруст снега, и только тихий ветерок шелестел в щелях сарая. Андрей не шевелился, он понимал, что зверь совсем рядом, он не мог уйти бесшумно, значит притаился и ждёт чего-то. Унюхал его? Увидел, когда выходил из леса? И оружия никакого нет… Прошла минута. В звенящей тишине выстрел раздался, как взрыв. И следом — рычание, свист, скрежет деревянных досок, хруст и леденящий душу рык. Еще несколько минут были слышны удаляющиеся тяжёлые медвежьи шаги. Наступившая тишина показалась Андрею оглушительной. Наконец он рискнул выглянуть из двери. Всё вроде бы спокойно, и тут раздался негромкий свист и окрик:
— Эй, сыщик, ты живой? Ты где вообще?
— Здесь! — Облегчённо вздохнув, Андрей выбрался из своего убежища и побежал к избушке Ефима. Хозяин стоял на крыльце и, усмехаясь покачивал ружьём.
— Ты нас так не пугай больше, а то, понимаешь, просыпаемся с Матвеем, а тебя нет! Так и пристрелить можно ненароком, — Ефим скрылся в доме, оттуда уже доносился упоительный запах кофе.
За чашкой отвратительной растворимой бурды, показавшейся Андрею нектаром богов, он поведал охотникам о своих ночных блужданиях. Ефим негромко хмыкал, а Матвей недоверчиво покачивал головой.
— И что это был за свет? Вы видели подобное? — закончил он свой рассказ.
Ефим долго допивал свой кофе, мешал давно растворившийся сахар, выходил курить. Наконец, словно решившись, отставил чашку и встал, отвернувшись к окну. Солнце уже начало озарять верхушки елей на западе.
— Красиво тут, — вздохнул он, — потому и выбрал я это место. Людей тут не встретишь, только лоси да лисы, птиц много, поют они волшебно. Душа в покое, понимаешь? Нет никаких стрессов, как у вас в городах. Я ведь раньше в Москве жил, не поверишь, полжизни зря пробегал, просуетился. А зачем, спрашивается? Что я там нажил? Язву желудка да седые волосы, полголовы. Матвей вон знает, каким я сюда приехал.
— Да уж знаю, — хохотнул охотник, — чисто трясогузка. Только и пытался всё куда-то бежать, что-то делать. Тут так нельзя! — Веско закончил он.
— В общем, живу я здесь уж, почитай, лет пятнадцать, а то и поболе того. Поначалу в Туре половину года жил, потом решил, чего мотаться туда-сюда. Мне здесь лучше. Так вот, к чему я это всё. Ты, Андрей, парень городской. Ты жизни здешней не знаешь. А я знаю. — Слова Ефима падали, как камни. Было видно, что тема для него неприятна. — Были раньше времена, когда всё спокойно было. А иногда только, редко, случалось это. А в последние два года стало часто. — Ефим замолчал, словно ему стало неудобно за свою косноязычную речь.
Матвей молча подбросил дров в печку, пламя благодарно заискрило. Он, что удивительно, не задавал вопросов, предоставив сыщику это право. Словно почувствовав его нерешительность, Ефим продолжил рассказ:
— Тут ведь жизнь простая, поохотился — поел, отдыхать любишь — будешь голодный. И край у нас суровый, в оба надобно глядеть, не то сам угодишь к кому-нибудь на обед. Потому и не люблю я туристов, понаедут, им, видишь ли, цивилизация надоела, Парижи всякие. Остреньких ощущений охота,
