точно не построят. Да и проводить долго времени в этом месте Виал не стал бы, зная, что вечером их начнут донимать комары. Сейчас же их спасал ветер, дующий с запада.
– Описание этих людей подходит им, – сказала Хенельга.
– Ты о том, – Виал взглянул на нее, – что место проживания определяет характер?
Спутница кивнула.
– Не делай обобщенных выводов. Нам встретятся разные люди, разные народы. Сходства у них только внешние да в языке.
– Может, уже пойдем? Что-то не хочется пялиться на это унылое место, – встрял Эгрегий.
На территорию храма их пропустили без проблем. Стража на входе даже не взглянула на чужестранцев. К виду чужаков тут привыкли, и скоро паломники могучим потоком хлынут по улице вверх.
У Виала были сомнения, пропустят ли Хенельгу в комплекс. Все-таки божество тут обитает мужское, с этим могли возникнуть проблемы. Но все обошлось, внешний периметр открыт для всех. Для всех, кто владел монетами. А это могут быть как моряки, рыбаки, морские пехотинцы, так и их матери, сестры и жены.
Во внутренний комплекс все равно не допускался никто, кроме жречества. Там же располагалась огромная статуя, изображающая Энносигея. Увидеть его можно в праздники, издалека, когда главные ворота открывались. Кроме трех путешественников во дворе комплекса находились крестьяне, привезшие продукты. С телегой они направились в сторону кухни и столовой, что располагалась с западной сторону комплекса. Казармы воинов находились на восточной стороне, а жреческий дом – на южной.
Несколько послушников скучали возле алтаря, располагающегося напротив входа в комплекс. Этот алтарь предназначался для посетителей, но богатые паломники могли заказать службу в самом храме. Впрочем, этого они не увидят.
Храмовые рабы поддерживали место в чистоте. Что, в общем-то, было нетрудно. Деревья тут не росли, опавшей листвы не откуда взяться. Зато и тени нет, на радость паломникам.
Прильнувшие к северной стене лотки были пусты. Еще не сезон для храмовых торговцев.
Некоторое время путешественники бродили между строениями, разглядывая редкие украшения. Издалека они могли видеть антаблемент главного храма, не имеющий украшений. Суровая и простая архитектура была притягательной, но чуть погодя ее вид уже вызывал скуку.
Это для людей, полных религиозного рвения, подобное сооружение само по себе прекрасно, а для трех путешественников оно было никаким.
Зато галечные мозаики, что украшали все пространство вокруг храма, уникальны. Мастера использовали белую и черную гальку, взятую из гавани. Ее даже не надо обрабатывать, море, а значит, сам Сотрясатель, уже подготовили материал. Надо было просто залить раствором квадрат, выложить в нем мозаичный рисунок.
Фигур животных и людей мастера редко изображали. По местным верованиям создавать жизнь и даже ее подобие может только верховный бог. Вот древние мастера исхитрялись и выкладывали графические орнаменты. Присмотревшись к этим орнаментам, можно было угадать, что там изображено.
Вытянутые линии, множественные завитки – на первый взгляд словно спутанные водоросли. Эти линии соединялись в причудливые, фантастические фигуры.
– Чем-то похоже на изделия твоих родичей, – сказал Виал Хенельге.
– Похоже, да не совсем.
Вблизи изображение терялось, идешь по гальке, и прямо видишь, как четкие картины размываются. Словно искажение от наступающей воды.
Резьба резчиков читается в любом положении, хотя изображения на ней не менее фантастичны.
– Не ушел ли другой Хозяин в эти земли, – вслух подумала Хенельга.
Она ни к кому конкретно не обращалась, но спутники услышали. Упоминать Хозяев здесь, во владениях иного божества рискованно.
– Вряд ли, – прошептал Виал, – они пришли с севера. Почти не смешивались с аборигенами. Лишь на юге уцелело несколько народов из «тех».
– Что, они чем-то уникальны? – спросил Эгрегий.
– Нет, просто другие. Говорят, не в меру спесивы. Я с ними не встречался, не знаю. О, нам сюда!
Виал направился к простому строению, расположенному в тени храма. Этот дом казался раздавленным, приплюснутым по сравнению с возвышающимся рядом храмом.
Вытянутый прямоугольник со множеством окон и дверей. Располагался он в южной части комплекса. Как поняли спутники, здесь проживали жрецы и храмовые рабы. Здесь же, можно было раздобыть товар, так нужный Виалу.
Все комнатушки с фасада выглядели одинаковыми. Даже не знаешь, где искать нужного тебе человека. Эта деланная скромность должна была показать, что жрецы живут в суровых и равных условиях. Но даже среди них были лучшие.
– Как думаете, – спросил Виал, – где нам искать старшего жреца и его казначея?
Эгрегий оглянулся, но не заметил никаких знаков. Все двери казались удивительно похожими, не имели символов, украшений. Даже у входа нигде не валялся коврик. Мозаик в этой части комплекса вообще не было, гости сюда редко захаживают.
Лишь храмовые рабы работали вокруг.
– Надо у них спросить, – предложил Эгрегий.
– Слишком просто. А самим как определить?
– Туда, – Хенельга указала на одну из дверей.
Виал кивнул и похвалил спутницу. Умеет она заметить детали.
С виду дверь ничем не выделялась, но были приметы, указывающие на то, кто там обитает.
Во-первых, эта дверь располагалась прямо напротив заднего входа в храм, опистодома. Во-вторых, храмовые рабы работали усердней именно здесь, а проходившие мимо послушники старались прошмыгнуть как можно быстрее.
Порядка приема посетителей в храмах не было. Виал их не знал, если уж точнее. Но его работа в этих землях будет специфической, а значит, в любом случае придется искать нетривиальные пути.
Трое путешественников направились к двери главного жреца. Работающие вокруг рабы посмотрели на чужаков, но ничего не сказали. В их обязанности не входило следить за порядком в храме, так что они не вмешивались.
Наемных воинов тоже не было, что облегчило чужакам задуманное.
– И так, – сказал Виал, – это место будет первым, которое мы посетим.
Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, открыл ее. Как удачно, что она была не заперта.
Гости ожидали увидеть кабинет как те, что устраивают себе казначеи в коллегиях. Но на востоке все иначе. Комнатка походила на жилую келью в каком-нибудь удаленном храме, который редко посещают паломники.
Сбоку от входа располагалось застеленное ложе, с другой стороны – письменный стол, заваленный бумагами.
