с духом и поспешил из своей комнаты.
Войдя в главный зал, он встретился взглядом с Кеном, который уже ждал его. Угрюмый кивок приветствовал его. Хуэй увидел, что Кен тоже хорошо одет. На его халате был вышит рубиновый скарабей, но вышивка была не такой замысловатой, как на халате Хуэя, рисунок был более простым, а полотно - менее качественным. Хуэй представлял, что Исетнофрет искала одежду для Кена, которая могла бы сиять так же ярко, как у Хуэя. Хотя халат Кена впечатлял, он все-таки оставался в тени рядом с величественным одеянием Хуэя, и по сузившимся глазам брата Хуэй понял, что Кен тоже это заметил.
Они повернулись лицом к двери, когда звук барабанной дроби затих вдали. Хави вошел первым, чтобы поприветствовать гостя в своем доме. Он просиял, когда увидел Хуэя, и Хуэй почувствовал прилив радости от гордости, которую он увидел на лице своего отца. Его глаза заблестели, плечи приподнялись, и он выглядел на десять лет моложе. Хави одобрительно кивнул, затем повернулся, чтобы подготовиться к приветствию.
Хуэй почувствовал, как рядом с ним кипит Кен. Он жалел, что его отец не уделил Кену немного внимания. Он не хотел, чтобы его брат чувствовал себя грустным или покинутым, не тогда, когда Хуэй так ясно ощущал радость.
На пол упала тень, и Хави отступил в сторону, когда в дверном проеме появился господин Бакари. Бабочки порхали в животе Хуэя.
Господин Бакари был высоким мужчиной, почти похожим на скелет, с впалыми щеками и запавшими глазами. Хуэй знал, что Ипвет прошептала бы, что их гость выглядит так, словно только что вышел из гробницы, волоча за собой свои мумифицирующие повязки.
Хави приветствовал господина Бакари в своем доме, затем протянул руку, чтобы направить его к двум ожидающим мужчинам.
- Мой сын Хуэй, - сказал Хави.
Господин Бакари посмотрел на него сверху вниз, как будто рассматривал любопытный цветок, который он нашел на обочине дороги.
- Ты тот, кто спас дар богов из рук этих отвратительных бандитов, благодаря своей храбрости и уму?
- Я... я, - сказал Хуэй и поспешно добавил: - Вместе с моим братом Кеном.
Глаза Бакари метнулись в сторону Кена, но это был беглый взгляд, а затем он вернул свой проницательный взгляд к Хуэю. Казалось, господин заглядывает глубоко внутрь него, взвешивает его, пытаясь определить его ценность. Все, что он видел, казалось, встречало его одобрение, потому что он кивнул сначала Хуэю, а затем Хави.
Вспомнив первую из своих речей, Хуэй начал ее, восхваляя великолепие господина Бакари и горячо поблагодарив его за честь, которую он оказал Лахуну и дому губернатора.
Он едва успел закончить половину своей лирической речи, когда Бакари пренебрежительно махнул рукой, останавливая его. Без сомнения, он привык к пышным банальностям людей, с которыми сталкивался, и эти речи потеряли для него всякий смысл.
Наклонившись, он сказал: - Я с нетерпением жду возможности увидеть этот источник чудес, о котором я так много слышал. И я надеюсь, что ты расскажешь мне историю своего приключения, чтобы вернуть дар богов. Говорят, что вы отважились проникнуть в лагерь Сорокопутов, всего трое, без мечей, без какого-либо оружия. Это правда?
Хуэй кивнул.
- Безумие или великая храбрость, я буду ждать, пока ты просветишь меня. Я передам эту историю фараону при первой же возможности. Держу пари, твое имя станет хорошо известно во всем Египте.
Хуэй почувствовал, как его желудок сжался от предвкушения. Когда господин Бакари отвернулся, он обменялся улыбкой с Хави. Хуэй подумал, что его отец сейчас лопнет от гордости. И все же он чувствовал себя подавленным, хотя ожидал, что будет парить на крыльях Гора, и он знал почему. Чувство вины грызло его день и ночь. Чувство вины за то, что Кики был бы все еще жив, если бы он не заставил своего друга пойти на опасность. Чувство вины за то, что он был виноват в том, что его любовь к брату была отравлена.
- И тебе, Хави, губернатор Лахуна, также должна быть оказана великая честь за твою предусмотрительность и быстроту, с которой ты отправил сообщение в царский дворец об этом сокровище. Есть те, кто сохранил бы этот приз для себя и на благо своего города.
Хави поклонился. - Я служу фараону всегда и во веки веков.
- А теперь, перед предстоящими приятными событиями, давайте поговорим об этих серьезных вопросах, которые вы затронули. Эта военная банда, о которой вы говорите, терроризирует регион. Признаюсь, я не слышал других сообщений о врагах так глубоко на нашей территории, но я бы не хотел отрицать истинность вашего убеждения на данном этапе. Вы должны рассказать мне все, что знаете.
Хави снова поклонился и повел господина Бакари в кабинет губернатора. Как только они исчезли, Хуэй почувствовал, как его плечи поникли, и он понял, что держался так же неподвижно, как одна из статуй во дворе снаружи.
- Ты ослепил нашего гостя, как вы и хотели с отцом. Кен смотрел на него, на его лице не было никаких эмоций. С таким же успехом он мог смотреть на незнакомца.
- Это не входило в мои намерения. Ты знаешь это, Кен. Ты мой брат. Я люблю тебя. Я бы не отказался от тебя.
Кен продолжал смотреть своими пугающими темными глазами, заглядывая в него так же глубоко, как и господин Бакари, но на этот раз, казалось, его брат не нашел ничего хорошего в его душе.
- Ты будешь хорошо вознагражден. Кто знает, куда приведет тебя этот день.
Голос Кена был таким же плоским и пустым, как безликие пустоши.
- Пожалуйста, брат, не делай свое сердце таким холодным ко мне, - взмолился Хуэй. - Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я не потворствую и не замышляю обокрасть тебя. Я хочу для тебя только хорошего, чего бы ты ни желал на самом деле.
Кен ничего не сказал.
- Ты должен доверять мне, - настаивал Хуэй. - Когда я приду, чтобы рассказать историю о Камне Ка господину Бакари, я сообщу ему, что это была наша победа. Что ты был рядом со мной перед лицом такой опасности. Что ты проявил только мужество...
- Что я стал причиной
