рекламы он не давал, сайтов не покупал, листовки не печатал. Всё уже было готово. Не хватало только нормального оборудования, нескольких столов, разрешений от санинспекции и вывески. Он уже на полпути к большим целям, вот только…
– Но у меня не осталось денег… Я банкрот, – повесил голову Семён, понимая, что не в то русло утекли его финансы.
– Думаю, пару дней с таким количеством желающих хватит, чтобы заработать на покупку основного оборудования, но лучше найти помощников. Первое время придётся многое делать руками, – успокаивала его Зинаида.
– А вы? – просиял лицом Сёма. – Вы разве мне не поможете?
– Хватит с меня. Я в отпуск хочу! Столько лет себе замену искала. Нашла я её, скажи?
Сёма молча кивнул.
– То‑то же, смотри мне. Через месяц приду проверю. Только попробуй не справиться – я из тебя всю душу выстрясу-у-у-у! – сурово протянула Зинаида и исчезла.
Семён тяжело вздохнул и, выйдя через чёрный ход, побежал в магазин за поварской одеждой, фритюрницей и ручной мясорубкой – у него ещё остались кое‑какие деньги на всё это. Вернувшись через пару часов, он вдруг понял, что толпа никуда не делась и даже стала больше. Он открыл дверь и пригласил людей войти.
Трясущимися от волнения руками Семён принялся раскатывать тесто. Воображение отчётливо рисовало будущую вывеску: «Нереальные чебуреки».
Ночной экспресс
Двери троллейбуса сложились гармошкой, и тепло из салона вырвалось па́ром в ночную прохладу. Пятёрка гуляк влетела внутрь, громко обивая грязные носы ботинок обо всё, что попадалось на пути: ступени, стойки поручней и ноги пассажиров.
Никто из присутствующих одиночек, которых собрал вместе единственный ночной транспорт, не стал делать замечания возбуждённой от хмеля толпе молодых людей, которые с диким огнём в глазах обсуждали возможности применения своих детородных органов. Каждый старался перекричать другого, озвучивая мысли насчет того, кому, куда и за какие грехи. Всё это сопровождалось злобным смехом и закреплялось тостом. Молодые люди устроили распивочный пункт прямо в задней части салона и громко стукались донышками бутылок после каждого взрыва хохота.
Механизм довольно затарахтел, двери зашипели, гармошка выпрямилась, и машина, плавно качнувшись, отчалила от городской пристани. Народу в салоне, не считая новоприбывших, было немного – человек десять, включая кондуктора. Она поднялась с места и направилась к толпе, крепко сжимая в руке веретено билетов.
– Молодые люди, проезд оплачиваем, – устало произнесла женщина, чьи очки были старше любого из парней.
– Проездной, – рыгнул один из них.
– У меня тоже!
– И у меня!
Последнему, кажется, не было и восемнадцати – пушок под носом, ломаные движения и нерешительный взгляд. Но в толпе друзей он чувствовал себя уверенно и, чтобы доказать это, кричал громче всех.
– Предъявляйте, – сухо ответила женщина, явно не впечатлённая представлением.
– А вы свой сначала предъявите! – брызнул пенящейся слюной самый плечистый.
– Я кондуктор, – всё так же бесстрастно произнесла сотрудница «перевозчика».
– А я электрик! И что мне теперь – за свет не платить? – отозвался тот, чья бутылка с пивом уже потеряла донышко, и содержимое текло по его куртке, разнося кислый запах на весь салон.
– Молодые люди, либо оплачиваем, либо выходим.
После этих слов, как по сигналу, троллейбус остановился, и все остальные пассажиры покинули транспорт.
– Тебе же сказали: у нас проездные, – выкатив худую грудь полумесяцем, прокаркал малец.
– Валер, поехали на базу! – крикнула женщина водителю.
– Да, Валер, поехали на базу, – передразнивали парни женщину, показательно вытирая воображаемые слёзы.
Двери снова закрылись, троллейбус отчалил и совершил разворот. Ребята посмеялись секунд десять, но, когда машина начала набирать ход, до самого трезвого наконец дошло:
– А как троллейбус посреди дороги развернулся, если он едет по проводам? – с непритворным интересом спросил он. Остальные лишь пожали плечами, не придав значения несущественному вопросу.
Троллейбус стремительно наращивал ход, гудел и, как ни странно, обгонял машины. Лампы потускнели, многие и вовсе погасли. Теперь только городские фонари и рекламные вывески прерывисто освещали внутренности салона. Кондуктор молча сидела на своём месте и смотрела вперёд. Остановок больше не было.
– Эй! Шеф, ты куда нас везёшь? – наконец крикнул один из смелой пятёрки.
Ответа не последовало.
– Слышь! Останови, мы сойдём! – голоса у ребят ломались, в них проклёвывались нотки трезвости.
Кондуктор не шелохнулась.
Город закончился, теперь они мчались по тёмной трассе. Света в салоне не было, за исключением мигающих лампочек в кабине водителя. Из карманов молодых людей вылезли мобильные телефоны с отсутствующим сигналом и просьбой обновить интернет-страницы.
Как только машина свернула в поле, один из балагуров подлетел к кондуктору и начал сыпать угрозами:
– Да ты знаешь, где я работаю?! Если завтра не появлюсь в офисе, ты без пенсии останешься!
После этих слов погасли передние фары.
– Пожалуйста, выпустите нас, мне к ЕГЭ готовиться надо, – умолял фальцетом юнец.
Троллейбус мчал, разрывая ночную тишину своим гудением. Молодые люди, уже полностью протрезвев, дрожали и вспоминали, как нужно действовать при захвате заложников. Они пытались разбить стекло молоточком, используя вместо него бутылки из-под пива, ломали ногти, чтобы вскрыть дверь-гармошку, но всё было зря.
Наконец появились первые деньги.
– Вот, сдачи не нужно! Верните нас в город! Умоляю!
Кондуктор всё так же сидела без движения. Мольбы о прощении, призывы к совести и даже слёзы заполнили троллейбус, а он всё ехал и ехал, пока не достиг огромного озера.
– Где мы? – перешёптывались ребята.
– Нас утопят, – плакал юнец с пушком под носом.
– Серёг, ты троллейбусом умеешь управлять? Может, вырубим их? – с надеждой в голосе промямлил кто‑то. Но Серёга лишь мотал поникшей головой.
Наконец передняя дверь открылась, и кондуктор вышла на улицу. В свете луны её силуэт мелькнул в кабине водителя. Ребята заметили, как в руках у женщины появился продолговатый предмет.
– Всё… Нас застрелят… И утопят… – вытирая опухшие глаза, электрик и ребята не могли найти слов, чтобы поддержать друг друга.
В салоне зажёгся свет, и кондуктор, звучно топая, зашла внутрь. В руках у неё были швабры и ведро. Она поставила их рядом с дрожащей толпой и улыбнулась:
– Как стены помоете, я вам выдам тряпки, приступите к сиденьям и полам, а потом поедете домой. Возражения имеются?
Пятёрка синхронно замотала головами.
Ночь была долгая. Ребята разделились. Двое бегали за водой, один менял тряпки, ещё двое относили грязную воду к непонятно откуда взявшейся огромной ёмкости, в которой уже плескалась вода. Видимо, троллейбус приезжал сюда не в первый раз.
Закончили с восходом солнца. Троллейбус блестел как новенький – даже стёкла сияли. Ребята, уже полностью протрезвев, работали молча и слаженно. Когда задача была выполнена, кондуктор пробила им билеты, и троллейбус двинул в сторону города. Ночных бунтарей развезли по остановкам, а машина выехала на основной маршрут: встречать новый день и новых пассажиров.
Курс дружбы
– Добрый день, это же ломбард? Я не нашёл вывеску. Какой‑то парень сказал, что вы находитесь здесь, – обратился Дима к мужчине за дешёвой, протёртой до опилок стойкой. Тип был полностью
