свое селение. День весь проводил он в дороге, к ночи же пришел к своему дому и, будучи весь исщипан, стыдился прямо войти в избу; и так пошел гумнами и задними воротами взошел в овчарник, отчего все овцы, испугавшись, бегали по клевуху. К несчастью же крестьянина, работник в то самое время вышел на двор для некоторой нужды и, услыша, что овцы шарахаются в овчарнике, думал, что забрался вор. Взявши в руку посмачнее рычаг, пошел к овчарнику и, взойдя в оный, начал гостя потчевать дубовым ратафеем. Вышед из терпения, крестьянин говорил работнику, что он хозяин сего дома, но работник, не внимая сему, одно его утюжил, отчего произошел великий шум, на каковой вышла хозяйка и спрашивала, что за шум. Работник же отвечал ей, что поймал вора. Хозяйка, вскочив в горницу и ухватя кочергу, начала ворочать своего мужа, считая его за вора. Бедный крестьянин, не зная, что делать, напоследок решился назвать поименно как свою жену, так работника и всех домашних. Жена, узнав его по голосу, взяла в покой и спрашивала, каким образом воспоследовало с ним такое странное приключение. Он обо всем рассказал обстоятельно, что самое привело в крайнее сожаление и соболезнование всех его домашних.
Между тем Климкин родной отец разделил деньги на три части: одну взял себе, другую отложил своей старухе, а третью Климке. И только успел ему купить красные сапоги, как воры, узнав, что у него много денег, в ночное время пришед, покрали старика. Климка, видя, что отец его пришел опять в бедность, вознамерился приняться за воровской промысел. Первый опыт его воровства был следующий. Он пошел рано поутру на базар и, приметив на оном козла, долгое время около оного похаживал; наконец как базар кончился, то все стали расходиться по домам. Но как мужику с козлом надлежало идти мимо лесочка, то Климка, забежав вперед, снял один сапог и положил подле куста, а другой бросил гораздо подалее в сторону, однако же в виду, а сам сел за куст. Мужик, подходя к леску, увидел сапог и, поглядя в сторону, приметил и другой и, привязав козла к кусту, без всякого опасения пошел за другим сапогом. Климка в сие время ухватя козла за рога, потащил далее в лес и через дорогу провел в свое селение. Приведя его к отцу на двор, убил и, отдав отцу всего козла, взял себе одну только требушину, с которою ходя по селу, кричал: «Бачка[9] мой украл козла, а мне дал только одну требушинку». Вскоре дошло сие до сведения помещика, который, призвав Климкина отца, спрашивал, где и у кого украл он козла. Старик, опасаясь наказания, признался господину своему, что не сам он, а сын его Климка украл козла. Господин тот же час приказал к себе представить Климку и, видя, что он малый из себя исправный, спросил у него: «Ты ли украл козла?» — «Я, сударь», — отвечал Климка. «Хорошо, друг мой! Когда ты вор, то из моей конюшни укради любимую мою лошадь, а если сего ты не исполнишь, то весьма строгому подвергнешь себя наказанию». Климка, нимало не робея, обещался в точности исполнить приказание своего помещика. Потом помещик, призвав своих конюхов, приказал им наиприлежнейше наблюдать за лошадью во всю ночь и стараться поймать Климку.
Между тем Климка день весь похаживал около конюшни и, улуча удобный случай, поставил в овес хороший бочонок вина, засыпав несколько сверху овсом, также и на сушило втащил таковую же для конюхов порцию. По наступлении вечера конюшие пошли задавать лошадям овса и, нашед бочонок с вином, обрадовались сему и начали пить. Потом взошли на сушило и, скидывая сено, нашли и там другой бочонок, с которым также не расстались, отчего сделались очень пьяны. Но памятуя приказание помещика, вздумали с лошадью поступить таким образом: привязались четверо к ногам, одного посадили на нее верхом, а другому дали в руку повод, и по сем расположились опочивать.
Спустя часа два ночи Климка пошел попытаться и, пришед к конюшне, услышал, что все храпят без памяти. Отпер двери конюшни и взошел очень смело в оную. Которые держались за ноги лошади, тем воткнул по колышку; который на ней сидел, того привязал к перекладине; а у последнего в руке оставил повод, обмотавши оной около столба. И выведя лошадь без всякого препятствия, захлопнул за собою дверь. Нимало не мешкав, сбыл лошадь с рук и, взяв деньги, пошел в питейный дом, где, заломавшись в большое место, начал пить. Как скоро рассвело в следующий день, то помещик, встав с постели и подбежав к конюшне, спрашивал, цела ли лошадь. Пьяные, еще не проспав дурь свою, отвечали, что Климке украсть лошади не удалось. Помещик, отворив двери конюшни и увидев, что уже лошади не было, весьма рассердился на своих конюхов и всех их ободрал без милости. Потом послал искать Климку, которого нашли в питейном доме и привели на господский двор. Помещик спрашивал его: «Украл ли ты лошадь?» — «Украл, сударь», — отвечал Климка. «Где же она?» — «Продал, сударь». — «А деньги где?» — «Пропил». Весьма досадно было сие слушать помещику, однако, скрывая свой гнев, сказал ему: «Слушай, Климка, недалеко отсюда пасется стадо моих волов, из которых ты нынешний день укради одного». — «Очень хорошо, — отвечал Климка, — это наше робячье дело». И как волы паслися от селения верстах в трех, между пролесочков, то помещик умножил число караульщиков. Климка же в сем случае выдумал употребить следующую хитрость. Он, забежав вперед, повесился на дереве, как удавленный. Крестьяне, довольно его зная и увидя сие, закричали: «Ба! Робята, видно, Климке-то пришло невмоготу, посмотрите: он удавился». Все бросились смотреть и рассуждали, отчего бы он удавился. По сем погнали на паству свое стадо. Климка, видя, что уже версты с полторы они отошли, вскоча тотчас с дерева, побежал далее лесом и, выпередя их, повесился опять на другое дерево. Мужики, увидя его, остановились, начали дивиться, что это другой Климка удавился. Между тем от сего произошел у них великий спор, который настоящий Климка, и решились возвратиться к прежнему Климке. Как они все воротились назад, а стадо оставили и отошли версты с полторы, то Климка, вскочив с дерева, ухватил вола и, оторвав ему хвост, всунул другому в зубы, а сам завел его в лес и, другою дорогою проведя в город, продал за свою цену. Мужики, возвратясь к стаду, увидели, что у вола хвост
