решила этого не делать.
Древние и их концептуальные вопросы о «хорошем» и «плохом», на самом деле, были не её головной болью. Это определённо не та область, где она чувствовала необходимость высказывать мнение, не говоря уже о том, чтобы вступать в дискуссию.
Для неё всё, что превращало людей в рабов, было плохим.
Всё, что отбирало свободу воли, было плохим.
Зло было злом.
Эта часть не требовала долгих внутренних споров.
— Так откуда вы знаете, что это древний вид? — спросила Алексис. — Ты так и не ответил на этот вопрос.
Он поколебался, глядя на неё.
На мгновение она задалась вопросом, почему для неё это было камнем преткновения, и в то же время гадала, почему он, по всей видимости, уклонялся от ответа на данный конкретный вопрос.
— Мы узнали об этом от других видов, — сказал он после паузы. — Из измерений, которые сталкивались с ними раньше. Одного измерения, в частности. Это измерение, с которым мы мало взаимодействовали до недавнего времени… отчасти потому, что считалось, что там обитает великое зло.
— Иные, — пробормотала она, помрачнев и повернувшись, чтобы встретиться с ним взглядом.
Он сделал неопределённый жест рукой.
— Вероятно.
Поджав губы, Алексис подняла с колен тарелку и поставила её на стеклянный стол.
Взяв бутылку красного вина, о которой забыла, она налила себе второй бокал и снова закупорила бутылку.
Через несколько секунд она сдвинулась вбок по дивану так, что оказалась с ним лицом к лицу, удерживая бокал с вином более или менее на коленях.
— Расскажи мне больше о них, — сказала она, делая глоток вина. — Ты явно думаешь, они стоят за этим… и что они представляют зло, что бы ни думали Древние. Очевидно, они тебе нравятся не больше, чем мне, несмотря на твои попытки говорить нейтрально.
Сделав паузу для очередного глотка вина, она глубже устроилась на диване, вглядываясь в его глаза.
— Тогда расскажи мне, — произнесла она. — Расскажи мне всё, что знаешь, Кэл.
На этот раз, несмотря на мягкий тон, именно в её голосе прозвучал приказ.
Он ответил на её взгляд — возможно, именно по этой причине.
Затем лёгкая улыбка постепенно снова заиграла на его губах.
— Ладно, — сказал он, с лёгкостью вставая на ноги. — Я расскажу. Но для начала мне понадобится ещё один бокальчик этого восхитительного мартини.
Она следила, как он подходит к её бару, вытаскивая самую дорогую бутылку джина, которая имелась у неё на стеклянной полке.
Её это совсем не беспокоило.
По правде говоря, она почувствовала, что наконец начинает расслабляться.
Глава 13. Во тьме
Она не знала точно, что её разбудило.
Она не могла понять, было ли это какое-то чувство или сон…
Хотя всё ощущалось совершенно не похожим ни на то, ни на другое.
Ей казалось, как будто кто-то прошмыгнул мимо неё.
Ощущалось это так, словно она стояла в толпе незнакомцев, и чьё-то тело мимоходом прижалось к ней, каким-то образом столкнувшись с ней, прежде чем продолжить свой путь.
Всё, что она знала наверняка — это то, что её глаза открылись, и она дрожала.
Её трясло, а боль в груди усилилась настолько, что ослепляла её.
Она осталась одна.
Она последняя.
Конечно, она знала, что это просто не может быть правдой. Были и молодые Светоносные — она сама когда-то такой была. Были пожилые Светоносные, которые покинули свои посты. Её раса не могла исчезнуть полностью. Её сверстники, может, и мертвы, но её народ будет жить. Их заменят. Они вернутся.
Тогда почему Странник сказал ей, что она последняя?
Она лежала во тьме, и эта мысль парализовала её.
Отголосок знакомого присутствия задержался.
Но кто из них это был?
Даринда? Джайн? Надиана?
Может, это был Лючиан? С его широкой улыбкой, большими руками, полными губами и раскатистым смехом?
Или это был Сарли? Ворлан?
Она помнила их лица.
Она помнила их глаза, выражения их лиц, их силу.
Она помнила каждого из них.
Она разговаривала с ними только через врата, но они были её единственной связью с себе подобными… с ролью, которую она исполняла… за исключением Ланы Пул, старой Светоносной, которая вырастила её, и которую Алексис считала человеком, пока ей не исполнилось восемнадцать.
Она посмотрела в эркерное окно своей спальни.
Она пыталась успокоить дыхание, замедлить колотящееся сердце.
Она не плакала. Она всё ещё не могла этого сделать, даже сейчас, когда осталась одна. Вместо этого она чувствовала, как медленно задыхается, и каждый её вздох отдавался пронзающей болью в груди и горле, как будто она сдерживала крик, который не мог вырваться наружу.
Она всё ещё лежала там, когда каким-то образом…
Она поняла, что больше не одна.
Она не слышала, как он вошёл.
Она не слышала щелчок двери.
Она не почувствовала, как под его весом прогнулась кровать.
Однако сейчас он оказался рядом с ней. Он вторгся в её личное пространство точно так же, как когда впервые прошёл мимо неё в клубе, когда его губы практически коснулись её уха, а его дыхание тёплым шёпотом пронеслось по шее.
Она резко перевернулась на спину.
В отличие от клуба… здесь, в своей собственной спальне, она не смогла скрыть испуг.
Затем он оказался над ней, глядя вниз, и черты его лица освещались городскими огнями, светившими сквозь раздвижную стеклянную дверь между её спальней и деревянной террасой.
Несколько секунд они смотрели друг на друга.
— Я постелила тебе постель, — сказала Алексис натянутым голосом, всё ещё задыхаясь.
— Я знаю.
— Ты сказал, что тебя всё устраивает, — её слова прозвучали холодно, почти обвиняюще. — Ты сказал, что тебе там хорошо. Комфортно. Ты поблагодарил меня.
— Да.
— Тогда что ты здесь делаешь, Кэл?
— Я почувствовал тебя.
Она замолчала, глядя в его бледные радужки.
Сейчас они были переливающегося зелёного цвета с фиолетовыми вкраплениями.
Он изучал её, склонив голову, и его наполненные светом глаза были полны решимости. Что-то в его манерах показалось ей абсолютно чуждым, явно нечеловеческим, то есть, явно не с этой Земли… и всё же от чувства знакомости у неё перехватило дыхание, возвращая усиливающуюся боль в груди.
Это напомнило ей о её народе.
Она отбросила эту мысль.
— Я не нуждаюсь в утешении, Странник, — резко произнесла она.
— Конечно.
Его взгляд не двигался.
Она не могла оторваться от его глаз.
Она смотрела на него и тяжело дышала, но уже, возможно, по совсем другой причине. Тепло уже начало разливаться от её груди к шее и лицу.
Она не понимала этого.
Она не могла определиться,
