буду приходить раз в неделю, и проверять твое самочувствие. — Я кивнул в ответ. — Есть какие-нибудь жалобы? — Отрицательно покачал головой. — Вообще, есть что сказать?
Переминаясь на месте, я нехотя сказал: — Я все еще не знаю, кто я.
Та устало вздохнула: — Да, согласна, это большое упущение с нашей стороны. Да, ты не ослышался. Твоей вины тут нет. Мы много чего перепробовали, но какой подход для тебя нужен — так и не знаем.
— Жаль, нет такой штуки, которая бы вместо чтения мысли, показывала прошлое.
— Да нет, есть. Монстр такой древний. Называется — Зеркало мира.
— Слыхал о таком от Полины. Потому и вспомнил. Но она мне велела даже не упоминать о нем.
— И правильно, что предупреждает. Скользкое существо. С ним больше потеряешь, чем обретешь. Честно говоря, у меня была мысль прибегнуть к нему, но… здесь важно остановиться. Знаешь, это целое искусство. Контроль не менее важен, чем сама битва.
Да я и сам не горел желанием рыскать по лесам и заключать с ним контракты. Во-первых, у меня не было ничего, что можно было отдать. Во-вторых, я и сам боюсь увидеть в нем свою истинную сущность.
— А что… что делать с тем гимназистом?
— Говорящим? — Подумав, она пожала плечами. — А что с ним делать? У него тогда была настойка «хамелеона». Мы бы его никак не вычислили. Упустили — что теперь поделать. Главное, мы теперь знаем, что «Вечное молчание» пьют сольно, не смешивая с другими напитками.
Меня удивило ее спокойствие. Он мог стать ценным пленником, но ни один ее нерв не дрогнул.
— Значит, есть шанс взять кого-нибудь снова?
— Конечно.
Я сжал кулаки и решил пойти напролом: — Тогда напоследок, я кое-что спрошу?
Та даже растерялась и мельком осмотрела меня с головы до ног. Видимо, я переборщил с низкой тональностью в голосе.
— Да… конечно…
— Мне, вот, сколько рассказывают о них, а я все не пойму: кто они такие? И… как думаешь, зачем я тогда ему нужен был?
— Ну, на последнее я сразу отвечу — знаю не больше, чем ты. Ты сам подозреваешь, что это связано с твоими выдающимися способностями, не так ли? — Я сглотнул. Эти мысли я подавлял в себе, ни с кем не общался на эту тему. Делал вид, что не заботит. Потому, когда тебе в лоб озвучивают то, что у тебя на душе — невольно вздрагиваешь от неожиданности. — А с первым все проще. Аналогичная школа. Я бы даже сказала — идентичная. Без шуток. И учатся в ней такие же, как мы. Существует лишь нюанс: носят название «гимназия». Так якобы престижнее.
— То есть, их отличает лишь имя?
— Ну, местоположение еще, а так — да.
Я все еще слабо доверял ей, но приходилось верить на слово. Имею то, что имею.
— А откуда ты знаешь наверняка?
Она улыбнулась: — Я там училась.
Ох, то есть, теперь и этот вопрос прояснился.
— Но… теперь ты здесь?
— Да. Что-то не так?
— Нет, просто… раз там престижнее, почему…
— Говорю же: «якобы». Да и не нравятся мне их настроения общие. Не созвучны со мной и методы не одобряю. Здесь уютнее и люди не такие заносчивые и… фанатичные. Простора для работы больше. Я бы многое хотела рассказать, но не могу. Одно знаю — их зависть ни к чему хорошему не приведет.
Когда я выходил из кабинета, она отвернулась, но я видел эту мимолетную улыбку.
Почему у меня мороз по коже?
***
Прежде чем воплотить свой замысел, мне предстояло немного поработать над внешними обстоятельствами.
Мой боевой навык постепенно пополнялся.
Помимо тренировок в ночное время, я все чаще вставал в пару с кем-нибудь из наших. Я даже успел схлестнуться с Жабиком. Ох, и проворный же он. Так усердно пластырями я еще не обклеивался. Даже после потери сердца хозяин трезубца не потерял сноровки.
— Да у меня их много, — сказал он после того случая, — штук шесть еще. Я через многое прошел, то ли еще будет.
С Игорем побороться не удалось. Тот, как всегда, был молчалив и не стремился идти навстречу.
Да и Саша туда же. Как я позже выяснил, она не считала себя хорошим бойцом: — Я умею лишь уворачиваться, да атаковать в спину. Не горжусь этим, поэтому стараюсь быть в стороне.
Теперь понятно, почему она не брала меч поновее.
Маша как-то сказала, что она привыкла принижать себя, но я думаю, что та предпочитала не строить иллюзий вокруг своей личности.
Эти двое из ларца, словно рыбак рыбака. Неудивительно, что они всегда ходят парой.
— Слушайте, — сказал я как-то лучнице, решив идти до конца, — вы вообще можете друг с другом нормально поговорить?
— Чт… — Видимо та быстро поняла, что я имел в виду. Побагровела, начала заикаться: — к-какого т-ты…
Сжав губы, я старался создать впечатление личной непоколебимости. Я должен стать жестким. Таким, будто я тоже поломан психологически. Таким, будто я сам прошел через круги ада: — Да, я знать не знаю, что ты пережила, но… почему ты не можешь просто взять и поговорить с человеком, который тебе нравится?
Да, кто-то должен был решить этот вопрос. Я решил взять на себя эту тяжкую ношу. Пусть ненавидит меня, но я буду честен сам с собой. Не хочу оставлять после себя неразрешенные ситуации.
Правда, ее реакция меня удивила.
Поразительно, но… хоть кто-то рассказал мне о том, как она попала сюда, не прибегая к метафорам и недомолвкам.
Мне понадобилось немного времени, чтобы переварить всю информацию. Советчики, мать… дракон! О, Всевышняя это… это было бы похоже на бред, если бы только я не хотел ей верить.
Я догадывался, что именно эту девушку меня приковывает эмоциональная привязанность. Это объясняло мое желание подтолкнуть ее на столь важный шаг.
— То есть… Погоди-ка, — я проговаривал медленно, чтобы самому понять всю хронологию повествования, — ты уничтожила всю пирамиду учеников, обхитрила советчицу, нагнула всю банду блюстителей и вырвала сердце огроменному, мать его, дракону, но ты так и не смогла признаться себе, что любишь своего друга?!
Та принялась шумно выдыхать: — Да что ты вообще понимаешь?!
Мы оба сорвались. Теперь, будучи злыми, скрестив руки на груди, испепеляли друг друга взглядом. Никто не собирался идти на уступки. Чудно! Почти…
И все-таки я решился: — Ты даже не попробуешь?
— Ты не понимаешь, что это не так просто?
— Нет, не понимаю. Что в этом может быть затруднительно?
Она помялась, но вполголоса все же ответила: — Отказа боюсь. Непринятия, понимаешь? Сейчас не та ситуация, что была раньше. Он
