и ты пойми, в наших же общих интересах, чтобы секрет производства, полный технологический цикл знало как можно меньше людей.
– А что я могу сделать, Владимир Изяславич? – пожал плечами Прибиш. – Те же подмастерья не слепые, и в опытный цех я отбираю учеников ПТУ и рабочих химзаводов только лучших из лучших, дураки там не работают! Все они имеют голову на плечах, а потому соображают, что и откуда берется. А неучей возьмешь – так они с ходу всю работу запорют!
– Ладно, мы друг друга поняли! – махнул я рукой. – Присматривать за людьми у нас есть на то отдельные службы, но и сами мы должны иметь ушки на макушке! Кому незачем знать всю производственную цепочку – тот и не должен обладать такими знаниями. Во всяком случае, в своей работе к этому мы должны стремиться! Сам понимаешь, деньги огромные за ультрамарин будут платить!
– Буду стараться, Владимир Изяславич! – покорно согласился с моими словами химик.
– Ты ведь сам видишь, боярин, что прибыли от СХЗ я трачу не на пустое баловство, а на развитие производственных мощностей, что в дальнейшем послужат росту могущества Смоленского государства. И остановиться в развитии нам нельзя ни на миг, остановишься – съедят соседи!
– Хм, – еле заметно улыбнулся он со скепсисом.
– Что хмыкаешь? Ты, наверное, думаешь, что на воинские полки я трачу на порядок больше, чем на промышленные предприятия? Верно? – грозно спросил у него.
– Да бог с тобой, Владимир Изяславич, деньги – твои, придумки и открытия – тоже все твои, нас, простой работный люд, из грязи всех вытащил и возвысил выше бояр! Трать на все, что твоей душеньке угодно! Мне ли что-то супротив тебя молвить?! – искренне распереживался бывший потомственный плотник, в порыве чувств вскочивший с места.
Я усмехнулся, усадил его на место взмахом руки, встал и а-ля Сталин прошелся по кабинету.
– А я тебе отвечу, боярин! Русь сейчас слаба как никогда ранее! Соседи наши не теряли времени даром, постоянно развивались – посмотри на тех же немцев и итальянцев! А мы лишь по-дурацки топтались на месте и дробили Русь на мелкие уделы! И сейчас этот процесс продолжается. Но я готовлюсь, увеличивая число своих полков не только для объединительной войны, которая должна будет собрать в моих руках все русские княжества, но и к внешним войнам, с иноземными захватчиками. И те же немцы, по сравнению со степняками, что уже захватили пол-Азии, – словно малые дети рядом с матерым воином! Веришь ли мне, Прибиш?
– Как есть Бог свят верю! – встал и перекрестился на образа химик.
– Поэтому, боярин, без твоего химпроизводства, металлургии и новых полков Русь растопчут и сожгут уже через несколько лет!
– Бог не допустит такого, Владимир Изяславич!
– На Бога надейся, а сам не плошай! Если мы сами себе, с Божьего благословления, не поможем, то нам никто и ничто не поможет! – выдал я ворох мыслей, уже не первый год подспудно меня мучающих. – Иди, работай, Прибиш, хватит со мной пустословить. И как выйдешь за дверь, о нашем разговоре немедля забудь, ясно?
– Слушаюсь, государь! – с поклоном вышел полный новых впечатлений начальник химслужбы.
Подбросил я ему информационных дровишек в топку его сознания, пускай знает, что не только ради денег мы все работаем. Прибишу я доверял как себе, такие люди лишнего не болтают.
Подобного рода «политзанятия» я периодически проводил с самыми доверенными людьми, от которых многое зависело. Но объять необъятное было невозможно, поэтому-то я и решил создать особый госорган – Политуправление. С введением соответствующих должностей политработников, в чьи обязанности будет входить ведение разъяснительной и агитационной работы, прежде всего в войсках.
Собственноручно не один месяц писал книжицу, в которой записывал мысли патриотического характера, доходчиво объясняющие простому пехотинцу, ратьеру, а также боярину или купцу, за что воюет Смоленск, какие цели он преследует. Материал был подан в таком виде, чтобы так или иначе подчеркнуть выгодность проводимого мною курса реформ для всех социальных групп княжества. Книга должна послужить не только подспорьем для политработников, но и через них делу воспитания в нужном ключе армии и населения. Основная задача, которую я ставил перед постепенно формирующимся пулом политруков, – явно или подспудно помочь мне в проведении всесторонних реформ, в конечном итоге в деле объединения Руси. Если пропаганда успешно действовала даже в циничном и сверхинформационном двадцать первом веке, то в веке тринадцатом она оказывала на неокрепшие и девственно чистые мозги хроноаборигенов сногсшибательный эффект, противостоять ей было практически невозможно!
Политруками в полки, батальоны и роты я стал направлять лиц, получивших через моих людей или структуры (школы и ПТУ) образование, но не нашедших в себе призвания технаря или вояки. В общем, тех лиц, которым интересно было работать не с железками, а с людьми, тех, кому претила военная субординация, кто мог раскрывать свои творческие и ораторские способности среди огромных масс практически необразованных пехотинцев и городского люда.
Такие личности, склонные к демагогии и обожающие работать на публику, есть во всех народах и во все времена. Вот они-то и служили моим инструментом по перевоспитанию населения, для закладки в головы людей выгодных мне мыслей. Конечно, я в полной мере осознавал, что поступаю цинично, но рефлексировать по этому поводу даже не собирался, а наоборот, выжимал из себя все что знал и закладывал эти знания в головы политруков на соответствующих собраниях политработников, которые периодически стали проводиться под моим председательствованием.
И первый результат этой работы вскоре я смог воочию наблюдать в Гнездове. В состав трех смоленских полков постепенно стали вливаться политработники. На возобновившихся учебных походах под Смоленском, направленных на слаживание войск, политработники не терялись и после ужина собирали на привалах вокруг себя бойцов. И с апломбом «чесали» своим наивным слушателям о величии Руси-матушки, о злых князьях и боярах, гнобящих русский народ, о добром смоленском государе Владимире Изяславиче, который ночами не спит, только и занят думами, как улучшить жизнь народа и не допустить на отчую землю злых иностранных и внутренних ворогов, и так далее, и тому подобное все в том же духе. Бывало, даже я заслушивался политруков, соловьем разливающихся, что уж говорить о вчерашних мужиках, сменивших орало на меч.
Политработниками, как может первоначально показаться, становились не только сплошь ораторы, демагоги и краснобаи. Уметь держать в трепетном напряжении публику, заинтересовывать ее своим краснословием, иметь луженую глотку – это, конечно, хорошо и необходимо, особенно на низовом уровне. Но уже в высших властных эшелонах эта черта не является критически важной и определяющей, поэтому на руководящие должности армейского уровня я назначал прежде всего людей с аналитическим складом ума и незаурядными организаторскими способностями. Не все из них были способны завести толпу,
