же ты соблазнительная, когда просишь отодрать себя. Тело снова просит разрядки. Я жалобно стону. Сама веду бёдрами. Насаживаюсь на пальцы, но хочу большего. И громко вскрикиваю, когда Алан резким толчком входит в меня, а Вальтер пристраивается сзади.
16 глава
— Розали, мы тебя ни к чему не принуждаем, — тихо объясняет Дроэйд, обнимая за талию и нежно целуя плечо.
— Одно твоё слово — и всего этого не будет, — обещает Дрэгон, гладя светлые волосы и ласково, почти еле ощутимо касаясь моего лица. — Выбросим всё в Бездну и будем любить тебя так же, как делали это прежде. Без игр. Хотя ты, кажется, не особо против них…
Последнее было сказано с особым придыханием.
Не сомневаясь в моём согласие, эльф жадно глотает воздух. Что ни говори, но они все хотели сделать это. Хотели пересечь ещё одну допустимую границу и познать новую грань удовольствия. Сама мысль об этом приводила их в неописуемый восторг. Они уже предвкушали вкус предстоящих игр и от этого распалялись сильней. Им не терпелось приступить ко всему.
А я… что уж говорить. Врать не стану. Я немого заинтересовалась, но не была настолько раскована, чтобы спокойно согласиться.
— Мы делали нечто подобное уже много раз, — настаивал Вальтер. — И тебе всегда было хорошо.
— Но не то же самое, — обхватив себя за плечи, я ёжусь на месте.
Непроизвольно. И не от страха. Просто…
Бездна. Я даже не знаю, как реагировать на подобное. Это слишком смущает.
— Отличий немного, — спокойным тоном убеждает Дрэгон. — Вместо того, чтобы завязать твои руки, как раньше, в этот раз мы пристегнём их за спину и завяжем глаза. Это всё тебе хорошо знакомо.
— Знакомо… — согласилась я, сгорая от стыда. — Знакомо всё, кроме ошейника. Его прежде у нас не было. Где вы вообще его достали?
— Это просто украшение. В нём нет какого-то особенного смысла.
— Это была идея Вальтера?
И туг даже спрашивать не нужно. И так всё ясно было по его нахальной улыбке и тому обожанию, с которым он смотрит на висящий кожаный предмет с шипами в руках Вальдемара. До такого догадаться способен лишь демон.
— Да. Как увидел в магазине, сразу тебя представил в этом и член колом встал. На коленях, растрепанная, перепачканная нашей спермой. Загляденье. Самое прекрасное, что я видел в своей жизни.
— Боюсь спросить, в какой магазин ты заглядывал.
— В очень и очень интересный. Знаешь, Ангел, я готов на каждый наш отпуск приезжать сюда. В твоём мире столько занимательного можно найти. Но мне кое-что интересно… Зачем вам резиновые члены? Или у земных мужчин их нет? Тогда как вы размножаетесь?
На удивление, демон говорил совершенно серьезно. Я опешила! И не понятно от чего больше — от самого вопроса или от того, как он этого сказал. Без капли иронии. И даже с долей сочувствия ко всем мужчинам Земли.
— Так ты согласна?
Согласиться? По собственной воле позволить надеть на себя ошейник, как какой-то рабыне? Неужели правда так сделаю? Но, если подумать об этом с другой стороны. Может дело во мне? И простая близость со мной перестала их полностью удовлетворять? Я наскучила им?
— Это всего лишь игра, Златовласка. Не более. Ты не можешь нам наскучить, — разгневался Дрэгон, сжав руку на моей талии. От неожиданности я вздрогнула,
испуганно посмотрев на мужа. — Мы ценим, уважаем и любим тебя, родная. Безумно любим. Сходим с ума по тебе. Но мы мужчины. И как бы ты ни хотела, у каждого из нас есть свои извращенные желания. У кого-то меньше, у кого-то… — на последнем слове он строго посмотрел на Вальта, — столько, что по ночам засыпать страшно. Но это вполне нормально. Вспомни, сколько раз мы были на коленях, когда ласкали тебя. И никто из нас не считал, что мы унижаемся. У всех есть свои потаённые желания. И это вполне естественно, что свои мы исполняем с тобой. Ведь ты наша жена. К кому нам ещё обращаться с ними, если не к тебе?
— К другим женщинам? — не зная для чего, сама предложила идею.
Наверное, просто хотела посмотреть, как они отреагируют, но тут же пожалела. Вдруг и правда пойдут?
— Ещё раз так скажешь, накажу, — угрожающе зарычал Дроэйд. — Не буду выпускать из спальни до тех пор, пока не забудешь об этих глупостях.
— Согласен с ним. Отлюбим так, что вообще перестанешь думать о чём-либо, кроме нас.
Обнимая до хруста костей, Дрэгон смотрел на меня с пляшущими огоньками в глубине чёрных глаз. Проникал ими в самую душу и сжигал последние оставшиеся крохи сомнений. Но кое-что осталось нерешёным.
— Мне стыдно, — закрыв лицо руками, чуть слышно призналась им.
— Странно слышать это после того, как ты станцевала нам тот танец, — заметил Алан. — Хотя согласен. То, что мы сделаем с тобой… гораздо постыдней.
Мягкие мужские губы приподнялись в понимающей улыбке. Это было последнее, что я увидела перед тем, как Дрэйд завязал мне глаза.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы унять пугающую и, одновременно с тем, сладкую дрожь в теле. Я ничего не видела, потому чувства обострилась гораздо сильней.
Голодные, сумасшедший поцелуи до боли в губах. Объятия, обжигающие кожу даже сквозь банный халат, в котором я вышла совсем недавно из ванной комнаты, где Вальтер с Аланом по меньшей мере минут тридцать заставляли кричать от удовольствия. На их телах красовались свежие следы моих ногтей. Впрочем, халат недолго задержался на мне.
Оторвавшись от моих губ, Дрэгон развязывает пояс и раздевает меня. Снова оставляет обнажённой для них.
Горячие ладони Дрэйда ложатся на плечи и осторожно, неторопливо, словно боясь спугнуть маленького зверька, опускается вниз по рукам и заводит их за спину.
Меня буквально штормило от противоречивых чувств. Стыди безудержное желание слились воедино.
Со стороны слышатся приближающиеся шаги. Звон цепи. Я вздрагиваю, когда на моих запястьях смыкаются наручники.
— Тихо. Не бойся, любимая. Мы не сделаем тебе больно, — обещает Вальдемар, надевая ошейник на меня.
Мою грудь накрывают крупные ладони. Пальцы сжимают соски. Дразнят их. Сзади сминают ягодицы и целуют шею.
Кто-то обходит меня кругом. В голове разом вспыхивает фантазия. Вырисовываются картинки с возможными дальнейшими действиями. Что они будут делать? Как брать? Поставят на колени? Вариантов не много, ведь так мы ещё никогда не делали.
Вспышка. Ещё одна. И ещё. Кто-то фотографирует.
Они наверняка сейчас любуются моим видом. Набухшими сосками, распухшей после нескольких соитий плотью. Любуются и вполне довольны собой. Я аж за километр чую, но это далеко не конец. Будут ещё раунды. Много.
