Она взглянула на Анджера и увидела, что на лице того блуждает блаженная улыбка, что мысли Тео где-то далеко. Здесь, сейчас он готов признаться, как страстно, безумно влюблен. Но что он скажет ей об этом завтра, когда прилетят на море? — подумал Анджер.
Боже, он едва может поверить, что способен произнести: я люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились… Еще недавно он вообразить не мог, что влюбится опять. Что опять женится… Что только сочетавшись браком с Ренатой, обретет счастье. Она станет всем тем, чего он никогда не думал найти в женщине. Другом. Партнером. Любовницей.
— Тео? В чем дело? Ты такой странный…
Он жаждет заключить ее в свои объятия и целовать, целовать. Больше того — опуститься на одно колено и сделать самое старомодное в мире предложение руки и сердца. Но пусть это произойдет не здесь и не сейчас, а в день, который они потом будут вспоминать всю жизнь. Завтра!..
Если появление Анджера и Бранч в ресторане и удивило журналиста, вида он не подал.
— Оба патрона «Трибуны»?.. Какая честь для меня. Я польщен.
— Мы с Ренатой — одна команда, — подчеркнуто вежливо произнес Анджер. Но его рука, обнимающая молодую женщину, столь откровенно красноречиво покоилась на ее талии, что только близорукий не заметил бы этого.
Рената увидела, как брови Джоя Хедли поползли вверх. Секундное замешательство овладело ею. Но даже если бы она захотела смикшировать ситуацию, ничего бы не вышло: Тео нарочно посильнее притянул ее к себе.
— Это правда. Мы — одна команда, — улыбнулась Рената.
— Прекрасно, — чуть скривил губы Хедли.
Наконец все уселись. И ужин, и деловые переговоры в общем протекали нормально, если не считать, что и после десерта Хедли не сказал еще твердо «да».
— Я знаю, чего ты хочешь, Рена. Общий замысел передачи мне абсолютно ясен и нравится. Я прочел сценарную разработку, перечень будущих персонажей, приглашенных в прямой эфир на интервью. Ты ведь понимаешь, остроты в диалоге я не боюсь, к скандалам мне не привыкать. И все-таки я еще не убежден полностью, что должен круто изменить свою журналистскую судьбу.
— У тебя появится совершенно новый имидж! — нетерпеливо воскликнула Рена.
— И хорошие деньги. Очень хорошие для молодого человека, — спокойно добавил Анджер.
— Деньги — вода, они все равно протекут у меня сквозь пальцы. А мое время ваше телевидение отнимет целиком! Вы правильно заметили, мистер Анджер, я еще молодой человек и не хочу на старости лет с сожалением вспоминать, как много приятного, щекочущего нервы упустил в жизни.
Улыбаясь, Хедли посмотрел на Бранч, и она вдруг почувствовала, как под столом он весьма недвусмысленно коснулся своей ногой ее ноги.
Рената замерла, едва заметно отодвинулась и бросила быстрый взгляд на Анджера, хмуро уставившегося в кофейную чашку. Тому явно осточертел Джой со всеми его пошлыми откровенностями.
Сукин сын этот Хедли, подумала Рена. Она прекрасно представляла, какое извращенное наслаждение, должно быть, получал Джой, сознательно вгоняя ее в краску в присутствии Анджера. Но пусть не думает, что ей не удастся найти ему замену. Тео — вот кто для нее единственный и незаменимый. А на роль ведущего найдутся и другие кандидатуры, пусть чуть похуже, пусть она потратит лишнее время на поиск… Свет клином на Джое Хедли не сошелся!
— Анджер, уже поздно, — решительно отодвинула свой стул Рената. — Проводи меня домой.
Удивление в его взгляде сменилось явным облегчением.
— В самом деле, пора, я же хочу еще успеть в авиаагентство за билетами.
— Да еще только начало вечера, — сказал Хедли.
— До свидания, — холодно бросила Рената и, развернувшись, ушла.
Оставив деньги за ужин на столе, Тео догнал ее уже на выходе из ресторана.
— Эй. — Тео развернул Ренату к себе лицом. — Дорогая? — Он озадаченно заглянул в глаза. — Что случилось?
— Ничего особенного. Просто я решила, что смогу обойтись без этого сукина сына. В конце концов, в Чикаго он не единственный журналист. Поищем.
Тео обнял ее за плечи, пока служащий стоянки подгонял «порше».
— Я думал, что огорчил тебя, дав ему понять, как мы с тобой… э… близки? Я сделал это непреднамеренно, получилось как-то само собой.
— Я рада, что так случилось. Я была не права, когда пыталась убедить тебя скрывать на людях наши отношения… У меня были на то причины, Тео. И… пора уже открыть тебе их.
Анджер приподнял ее лицо, нежно поцеловал в губы.
— Не сегодня. Пусть час признаний будет завтра, дорогая… Когда мы прилетим на море, я тоже кое-что важное скажу тебе. — Легкая улыбка чуть скривила его губы. — Я так жду этого «завтра», что даже не прошусь к тебе ночевать. Только ответь, если бы я сейчас настоял, ты бы согласилась?
— Да, — прошептала она. — Но так даже лучше. Я поеду домой и ради тебя сделаю все, чтобы завтра быть красивой.
— Я тоже постараюсь не подкачать. У такой планеты, как ты, должен быть отличный по всем статьям спутник.
Парень со стоянки подогнал «порше», и они моментально влились в вечерний уличный поток.
10
Еще никогда в жизни Рената не чувствовала такого радостного возбуждения. На душе было легко и светло. К своей двери она взлетела по ступенькам будто на крыльях, счастливо прильнула к груди Анджера.
— Спокойной ночи, моя красавица, до завтра.
Они оба рассмеялись, ибо оно уже наступило.
Беспечно насвистывая, Тео сбежал по ступенькам. Рената вихрем влетела в квартиру, закружилась. Она знает, еще как знает те слова, которые он собирается сказать ей. Они вечны, как сама жизнь. «Я люблю тебя…»
В каком-то безумном танце она кружила по комнате, на ходу сбрасывая одежду. Сумочка полетела на коврик у софы, туфли-лодочки — под кофейный столик. Платье, трусики, бюстгальтер — прямо на пол посередине. Стоя под душем, она запела — переполнявшие душу чувства сами рвались наружу. Примерно то же самое происходило с Анджером. Как одержимый гнал он по улицам, едва успевая тормозить у светофоров и нетерпеливо сигналя зазевавшимся впереди водителям. Он жалел, что не сказал все сейчас. К черту романтическую обстановку, ради которой сдержал себя. При чем тут море, пальмы, шум прибоя? Истина не нуждается в декорациях, пусть и созданных самой природой. Надо было сказать, потому что женщина всегда ждет те единственные слова, которые надеется услышать от мужчины.
В авиаагентстве светились окна. Он ворвался в помещение, будто за ним кто гнался. За стойкой — никого, непрерывно звонил телефон. Под стеклом расписание рейсов. Он громко застучал по стеклу ладонью.
— Ба-рыш-ни! Вы что, заснули?..
Даже прохладный душ не остудил пыл Ренаты. Что за глупость она совершила? Какого черта не сказала, чтобы Тео остался? Сейчас постелила бы чистые крахмальные простыни, надела свою самую красивую ночную рубашку. А, собственно, куда я ее запрятала?
