А на других планетах – горстки недовольных и еще какое-то мизерное количество социально неприспособленных. Несмотря на то, что генетический контроль существует уже очень давно, эти немногие рождаются до сих пор, но их выявляют очень рано и отправляют на коррекцию. Эту планету я покидал только однажды, отправившись в турне по ближайшим планетам. Ужас! По красочности и замыслу жизнь на этих планетах похожа на размокшую обертку. И я поспешил вернуться в Райский Уголок, потому что как здесь ни противно, но он в самом деле райский уголок в сравнении с остальными.
– Я хотел бы когда-нибудь увидеть эти другие миры…
– И ты должен, мой мальчик, это обязательно надо сделать. Но сначала найди свой путь в этом мире. И будь доволен, что до сих пор у нас не введен еще тотальный генетический контроль. И что на каждом углу не стоят автоматы для корректировки мышления тех, кто недоволен обществом. На других планетах все дети на одно лицо. Кроткие, мягкие и социально приспособленные. Конечно, у некоторых из них генетические погрешности – а мы называем это силой – не проявляются слишком рано. И эти бедолаги начинают испытывать себя на мелких преступлениях – грабежах, мелких кражах, угонах скота и прочей ерунде. Они могут продержаться месяц-другой – в зависимости от развития интеллекта. Но не дольше – полиция их отлавливает и отправляет на корректировку.
Усвоив эту информацию, я задал очевидный вопрос:
– Но если все это вовсе не преступность, не протест против общества, что тогда остается на нашу долю?
– Я надеялся, что ты не задашь этого вопроса. Эти неудачники и олухи, с которыми ты познакомился во время своей отсидки, составляют девяносто девять и девять десятых процента преступников в нашем чинном и благородном обществе. Оставшаяся одна десятая процента – это мы, неотъемлемая составляющая общества. Без нас Вселенная издохла бы от перегрева. Жизнь законопослушных граждан была бы без нас столь скучной, что им осталось бы только удавиться. Вместо того чтобы нас преследовать, им надлежало бы признать нас лучшими из достойнейших!
При этих словах его глаза сверкнули, голос загремел. Не хотелось, конечно, прерывать столь возвышенную речь, но требовались уточнения.
– Простите меня, но не объясните ли вы – почему?
– Хотя бы потому, что мы придаем смысл работе полиции, даем им возможность раскатывать в автомобилях, набитых всякой дурацкой техникой. А публика – с каким интересом слушает она репортажи о нашей работе, с каким жаром их обсуждает и наслаждается мельчайшими подробностями! А во что обходятся им все эти развлечения? Даром! Только приходится иной раз расплачиваться деньгами: железками и бумажками. А те, кстати сказать, застрахованы. Ведь если мы и берем банк, то деньги возмещаются страховой компанией, которая вынуждена понизить годовые дивиденды, но – на микроскопическую величину. Каждый клиент получит меньше на миллионную долю доллара. Никаких затрат, совершенно никаких. Мы благодетели человечества, мой мальчик, настоящие благодетели.
Но для того чтобы действовать на благо людям, нам приходится действовать вне пределов их правил и устоев. Чтобы сосуществовать с ними, мы должны быть осторожными, как крысы. В прежние времена это было легче, крыс тогда в обществе было больше – законы были мягче: так, в старых деревянных домах их всегда водилось больше, чем в новостройках из бетона. Но крысы живут и там. Да, нынешнее общество сооружено из бетона и стали, и лазеек в нем меньше. И прогрызть себе новые ходы сможет не всякая крыса. Только стальная.
Тут я невольно разразился аплодисментами. Захлопал так, что отбил себе ладони. И он, принимая мое восхищение, величаво склонил голову.
– Это мы и есть – стальные крысы! – восторгался я. – Стальные крысы! Это нелегкая доля немногих избранных – быть стальной крысой!
Он кивнул головой в знак согласия и продолжал говорить:
– Согласен. Но у меня горло пересохло от речей. Не поможешь ли мне управиться с этими хитрыми механизмами? Выдои-ка из них двойной шерри.
Я кинулся к автоматам у дальней стены.
– С радостью покажу, как это делается. У каждого механизма есть проверочный тумблер. Обратите внимание, это автомат напитков. Сначала надо включить его, а затем – отвести лоток в сторону, чтобы напиток попал к вам, а не выехал в зал. На каждом лотке есть бирка. Видите – шерри. Легкое движение руки и… готово.
Звякнув, выехал бокал. Слон тут же схватил его. Припал к нему губами и замер, а потом – зашептал уголками рта:
– Тут окошко, и на меня глядит какая-то фифа!
– Не волнуйтесь. Стекло зеркальное. Она просто любуется своей мордашкой. Это окно используется для наблюдения за клиентами.
– Да? Верно, теперь вижу. Ну, они просто обжоры. Должен признаться, это зрелище несколько волнует мой желудок.
– Нет проблем. Вот управление горячими блюдами. Тут рядом как раз макманибургеры, не желаете ли?
– Весьма даже желаю.
– Пожалуйста.
Он ухватил бутерброд, по традиции украшенный глазами-бусинками и пушистым хвостом, и принялся уплетать. Было просто сущим удовольствием глядеть на него. Но тут мне пришлось отвлечься, чтобы не забыть опустить монеты в прорезь кассы.
У Слона глаза расширились от изумления. Еще не прожевав как следует, он заговорил:
– Ты платишь? А я полагал, мы бесплатно пасемся в гастрономическом раю, где круглые сутки бесплатно дают выпить и закусить!
– Да, но, учитывая, что я расплачиваюсь ворованными деньгами, выходит, что я просто возвращаю их в оборот, чтобы не пострадала экономика. Надо учесть еще и то, что система Максвина на послабления не рассчитана. Тут учитывают каждый кусочек льда, каждое волоконце мяса. При проверке механизмов механик знает, что он в ответе за каждую порцию. Компьютер прослеживает каждый заказ, поэтому запасы холодильника и пополняются очень точно. Выручка автоматически извлекается из кассового ящика со стороны зала. И сразу попадает в бронированный фургон, замок которого открывается лишь набором шифра. Так что, если мы будем питаться бесплатно, это немедленно засекут. И приедут выяснять, в чем тут дело. Впрочем, поскольку возвращаться сюда мы не станем, то, уходя, прихватим с собой всю кассу.
– Прекрасно, молодой человек, прекрасно… А то, признаюсь, меня слегка встревожило твое проявление честности. Ну ладно, раз уж ты там неподалеку, то состряпай порцию заячьего рагу, я плачу.
Глава 15
Видимо, школы бывают и в более странных местах, хотя, по правде говоря, представить себе этого не могу. Особенно скучать от одиночества нам не приходилось – время от времени даже разговаривать было невозможно из-за постоянного шума и лязганья максвиновских автоматов. Самый грохот стоял в часы ленча и обеда,
