* *
Вчера в школьном вестибюле возле шкафчиков ко мне приставал Гордон Кларк. В смысле, он сказал, что я самая красивая из здешних девчонок. Неотесанный комплиментишко. Но я ему впервые ответила. Он наверняка знает, что междумной и Стэном все кончено. Мы поболтали об уроках, об учителях… так, ни о чем. Сдается мне, он всем девочкам говорит, что они самые красивые в округе, ну и ладно. Он довольно красив с этой своей черной челкой, спадающей на глаза & он считает себя неотразимым, потому что играет на позиции нападающего в школьной футбольной команде & потому что все девчонки кричат & танцуют & трепещут, когда он мчится по полю с мячом & забивает гол. Он забивает голы! Я ничего не понимаю в футболе, но у него красивые руки, красивые и мощные, это успокаивает. Он держался ими за дверцу шкафчика и пытался дотронуться до моих. Да, на секунду у меня получилось подумать о чем-то, кроме Стэна и младенца. Я снова ощутила себя просто школьницей в этом городе, было приятно.
Траур и новая жизнь!
Все возможно. Я хочу быть легкой и живой. И знать, что кому-то я нужна, что кто-то хочет любить меня.
После уроков я снова увидела Гордона, и мы сходили выпить по кока-коле «У Бена». Он смешил меня, изображая учителей и девчонок из класса. Я давно уже не смеялась просто так. Обычная школьная жизнь, сумки на красной скамейке & учебники & тетрадки. В общем, мы должны встретиться на этих выходных и устроить пикник. Они запланировали его вместе с Ленни и Брюсом, но парни отменили вылазку сегодня утром & я согласилась составить ему компанию. Не будет никого, кроме нас двоих. Не знаю, врет ли он о друзьях, отказавшихся в последнюю минуту & мне немного наплевать на Гордона Кларка. Он милый, но, кажется, я хочу наказать Стэна. Да, я соплячка-соблазнительница & тебе расскажут об этом & ты окажешься прав. Как те люди, которые повторяют вам, что вы ни на что не годитесь, и делают все за вас, не давая вам возможности доказать обратное. Чем больше мы слышим что-то от других, тем скорее начинаем в это верить и соответствовать тому, что о нас думают.
По возвращении я крикнула «привет» Гуму и мигом взбежала по лестнице до своей комнаты, взволнованная, будто шла на первое свидание. Мое сердце билось, я была счастлива снова ощутить себя желанной и рада своему одиночеству. Через окно наискосок в мою комнату проникали лучи солнца. Стоящее рядом с подоконником небольшое овальное зеркало отсвечивало, как фары в ночи, отражая солнечный свет на стену над изголовьем кровати. Да, мне нужно, чтобы этот город стал моим городом, а этот свет – моим светом. И эта тьма – моей тьмой. Или же я просто умру.
* * *
Не надо было! Лишь только я попыталась расстегнуть его ширинку, вся магия исчезла. Он посмотрел на меня, как на дьявола или на что-то иное отвратное. Потом он встал и сбежал. Но разве он не этого хотел? Я так глупо выглядела, лежа в одиночестве на одеяле у берега реки. Представляю, как завтра слух разбежится по всей средней школе. Проститутка, настоящая проститутка, клянусь.
Я нарушила правила. Видимо, чтобы дойти до этого этапа, нужно десять свиданий, двадцать кока-кол, разговоры часами, пикники, дурацкие подарки, поцелуи взасос и вся эта ерунда с поглаживанием волос, взглядами глаза в глаза, показыванием зубов и намеками на возможность перепиха или на касание сисек на диване… Именно об этом они мечтают. Чтобы им отсосали, а потом трахнуться на четвереньках под одеялом у реки или еще где.
Грязные лицемеры. Как же мне стыдно! За себя стыдно. Я просто хотела любви!
Мне грустно. Кажется, я все-таки чуточку влюблена в Гордона. Влюбилась, чтобы развеять грусть. Но я сама виновата. Слишком быстро я повзрослела. Мне нет места среди сверстников. Я стараюсь, болтаю и смеюсь вместе со всеми остальными, но, в конечном итоге, ничего у меня не выходит, нужно это признать. Чересчур накрашенная, недостаточно накрашенная, юбка то слишком короткая, то слишком длинная, то слишком стараюсь, то не в полной мере… у меня все всегда невпопад. Обязательно найдется кто-нибудь, кто посмеется или раскритикует. Что бы я ни делала. Если копнуть, лишь с Гумом я могу быть самой собой. Только он меня понимает и принимает, даже если, может, он виноват в том, что я такая.
О, как же я ненавижу этот город! Этот маленький, мелочный, непонятный город. Моя жизнь со Стэном кажется теперь такой далекой. Я тоскую тут без мечты и без желаний. Без малейшей идеи о том, что я буду делать, кем я стану, без друзей, без любви. Я как те испорченные персики, которые мы собрали перед тем, как расположиться на пикник, и которые я только что выбросила в реку. Эти фрукты испортились, еще не созрев. Их унесло течением, а они не знают ни откуда они, ни куда направляются.
* * *
Шкафчик с моим именем. Этим утром почти все девочки из моего класса, да и другие, с которыми я плохо знакома, подготовили для меня сюрприз. Они добились от дирекции, чтобы мне наконец-то выделили собственный шкафчик. Один из тех закрытых шкафчиков, которыми почему-то никто не пользовался. Девочки дожидались в вестибюле школы. Я была вся мокрая, когда пришла. По пути я попала под неожиданный, но сильный апрельский дождь, будто душ приняла. Теперь же через застекленные отверстия, выходящие в сад, солнце снова заполнило длиннющий коридор, вдоль которого расположены классы и угол со шкафчиками. Надо сказать, что с тех пор, как я оказалась в этой школе, не перестаю жаловаться: мне приходится делить шкафчик с Салли Хейс. А у нее там свалка из вещей, туфель, старых бумажек и папок. Места мне катастрофически не хватало, и поддержка со стороны девочек была несказанно милой. Хоть я давно уже перестала просить кого-либо о чем бы то ни было.
Я двигаюсь по холлу очень медленно… Они улыбаются, как будто устроили вечеринку-сюрприз в честь дня рождения. Я еще не просохла после дождя, волосы тоненькими змейками липнут к моему лицу, по спине стекают капли. На меня, должно быть, страшно смотреть, но девочки улыбаются. Салли указывает мне на шкафчик: в маленький пластиковый прямоугольник над замком вставлена бумажка с моим именем – Долорес Гейз. Она протягивает мне ключ, и тут до меня доходит. Я говорю: «Спасибо! Какое счастье!» Сжимаю ключик в руке
