Лари вернулась спустя минут десять. Она плюхнулась в мягкое кресло, укуталась в плед и взяла бокал шампанского.
– Может, ну его… – сказала она.
– Ты о чем?
– О моей жизни.
Ростик хитро посмотрел на Лари.
– Нетушки, – игриво сказал он, – мне интересно. К тому же – так нечестно. Ты знаешь обо мне все, а я о тебе – ничего. Уж приоткрой завесу тайны.
Лари вздохнула, немного помолчала и неуверенно заговорила.
– Я родилась в Ростове-на-Дону. Собственно, как и ты … – она запнулась, глянула на Ростика. – Мой отец бросил нас с мамой, когда я была еще малышкой. Уехал с любовницей в другую страну. Смутно его помню. Есть некоторые воспоминания, но они такие расплывчатые, что иногда мне кажется, я их придумала. О том, что он уехал с другой женщиной, я узнала, когда училась в девятом классе. Когда спрашивала маму об отце, где он, почему не приходит ко мне, не звонит, она расстраивалась и говорила, что когда я вырасту, она расскажет. Помню, я только перешла в девятый класс. То ли пятое, то ли шестое сентября. Вечером, когда мама пришла с работы, я ей сказала, что уже выросла и хочу все-таки знать, где мой отец. Мама посадила меня за кухонный стол и рассказала, сухо, коротко. А потом молча встала, ушла в ванную комнату и пробыла там около часу. Плакала. Не знаю, почему, но с того дня мы с мамой отдалились друг от друга. Она почему-то стала ко мне более строга, а я почему-то стала равнодушной к ее требованиям и нотациям. Возможно, бунтарский дух подростка всему виной. Может, что-то другое. Нам так и не удалось восстановить нормальные отношения. Она пропадала на работе, я жила сама по себе.
Единственным авторитетным взрослым для меня был дядя Толя, мамин старший брат, – продолжила Лари, немного помолчав. – У него с женой, тетей Ирой, долгое время не было детей, поэтому они ко мне относились с особенной теплотой и заботой. Дядя всю жизнь проработал на юридическом факультете. Доктор наук, уважаемый профессор кафедры уголовного права. Мы часто за чашкой чаю говорили о моем будущем. Он хотел, чтобы я получила юридическое образование. Я, признаться, не горела желанием, не считала профессию юриста привлекательной. «Дело не в привлекательности профессии, – сказал он мне как-то, – а в привлекательности юридического образования». Я скривилась в ответ, и он принялся читать мне лекцию. Через каждое предложение повторял, что юридическое образование повышает собственную правовую культуру, что я получу фундаментальные знания, что диплом юриста предоставляет огромный выбор среди профессий, прямо не связанных с правом. А в конце заключил: «Юридическое образование – универсальное, девочка моя! В этом надо видеть привлекательность». Его взяла. После недолгих раздумий, я решила поступать на юрфак. И не пожалела. Юриспруденция увлекла меня с первых дней студенческой жизни. Училась я очень хорошо, диплом – не красный, но ни одной тройки. Особенно полюбила уголовное право. Когда получила диплом, поступила в аспирантуру, защитила диссертацию и осталась преподавать.
Лари замолчала, о чем-то задумалась.
– Точно – училка! Я угадал, – сказал Ростик, воспользовавшись паузой.
– Угадал? – Лари с удивлением глянула на Ростика.
– Да, с первой минуты, как увидел тебя, понял, что училка. Строгий взгляд, менторский тон…
– Надо же, – улыбнулась Лари, – не думала, что заметно.
– Значит, ты преподаешь?
– Ну да …
– На кафедре уголовного права? – Ростик улыбнулся.
– Точно.
– Интересно, – протянул Ростик и привстал.
Лари не поднимала глаз.
– К концу первого курса я переехала жить в съемную квартиру. В свободное время подрабатывала, писала контрольные для студентов-заочников. Когда стала преподавать, стала в очередь на получение жилья. И через пять лет университет мне предоставил однокомнатную квартирку. Потом заработала и купила квартиру в центре, в которой живу и творю, – Лари вздохнула и продолжила. – Живу одна, не замужем и никогда не была. Детей нет. Вот уже несколько лет каждый день похож на предыдущий. Встаю, готовлюсь к лекции или семинару. Иду в университет. Работаю. Возвращаюсь домой. Пишу книги. Чуть раньше, – Лари мельком глянула на Ростика, – ездила по России на конференции, потом – перестала. Каждый год отдыхаю на море. Море и путешествия я люблю. Как-то так…
Ростислав подозрительно глянул на Лари.
– И все?
– Да.
– Не верю. Неужели ты, молодая привлекательная женщина, вот так скучно проживаешь свою жизнь, единственную и неповторимую?
– Мне некогда скучать, – тут же ответила Лари. – Я – человек творческий. И не люблю шумные компании. Да и вообще, сторонюсь людей. Если мне хочется поговорить о чем-то серьезном … или по душам, я говорю сама с собой или со своими героями, – Лари улыбнулась. – Не смотри на меня с издевкой, я и так знаю, что у меня не в порядке с головой.
– С чего ты взяла, что я смотрю на тебя с издевкой? Поверь, тот, кто говорит с самим с собой в сто крат здоровее того, кто говорит с автором собственной жизни. Так что, с моей головой дела не лучше.
Лари молча улыбнулась.
– А романы… ты давно пишешь книги? – спросил Ростик.
– И нет, и да, – улыбнулась Лари. – Небольшие рассказы я писала, когда еще училась в университете. Но всерьез занялась писательством после того, как защитила кандидатскую диссертацию. Мозг – настоящее чудовище, которое делает, что хочет, если его не занимать делом. Попробовала написать роман. Получилось. Обрадовалась, что нашла мозгу хорошую работенку. Уж пусть лучше он придумывает истории, решает проблемы вымышленных героев, чем грызет меня воспоминаниями о прошлом, рассуждениями о настоящем и будущем. Если бы не книги, моя жизнь была бы серее серого. Звучит глупо, но я по-настоящему живу только в те минуты, когда творю. Сочиняю историю и растворяюсь в героях. Сейчас я однозначно могу сказать, писательство – моя жизнь. Оно как наркотик. Если один раз попробовал, потом сложно остановиться. С каждым оконченным романом зависимость растет. Бывает, думаешь, ну все, допишу книжку, и займусь, наконец своей жизнью. Но как только ставишь точку, появляется новая идея. И нутро зудит, зудит, зудит... И не прекращается, пока не начнешь писать вновь. В общем, как ломка у наркоманов, – Лари улыбнулась.
Глава 15.– А о чем пишешь, о любви?
– Я о разном пишу, но сказать, что любовь – главная сюжетная линия, – нет, – Лари отпила шампанского, немного помолчала и продолжила. – В основном затрагиваю проблемы социально-политической жизни и кручусь вокруг да около них. Например, мой первый роман, «По острию свободы», коротенький, о молодой журналистке, Арине. На одной вечеринке она, ярая сторонница личной свободы и прав человека, вступила в дискуссию по поводу либеральных идей в нашей стране. Один из гостей ее обескуражил – приводил один аргумент за другим по поводу опасности свободы личности не только для нации и государства, но и человечества в целом. Разобщение, вопиющий эгоизм, высокий уровень преступности, другие социальные проблемы – безработица, демографические проблемы, появляются чайлдфри, цветет половая безнравственность… Вот моя героиня и решила разобраться со «свободой» с точки зрения жизни, а не права. И пришла к неожиданным выводам. Свобода – не такое уж безобидное явление, она и вправду развращает и разобщает людей. Быть свободным – значит быть ответственным, но для большинства свобода и ответственность понятия не одного порядка.
