и опасную работу поручили тем, кто и устанавливал минное поле. Но едва батальон Смирнова приступил к выполнению боевой задачи, как на мине подорвался сержант срочной службы.
Генерал Красин приказал приостановить разминирование и поехал к командующему. Командующий принял решение: оградить поле, выставить охрану и отложить разминирование до лучших времен.
Подорвавшимся на мине сержантом оказался не кто иной, как Димкин друг Толик Кашин. Толик остался жив, но ступню его правой ноги раздробило полностью.
Димка прибежал, когда Толику уже оказали первую помощь. Болевой шок у него сняли, и паренек был в сознании. Увидев друга, Толик, преодолевая боль, попытался улыбнуться.
– Все, Кузнец, я отвоевал… Говорят: жить буду, только без своей родной ноги…
Димка во все глаза смотрел на искаженное болью лицо товарища, и жалость сжимала ему сердце. Он обхватил руку Толика и торопливо и неумело принялся оказывать ему моральную поддержку.
– Толик, ты, главное, не паникуй. Важно, что остался жив. А нога?.. Тысячи людей живут с протезами и ничего… Вспомни летчика Маресьева. Главное, быстрее поправляйся.
Толик слушал друга, и по лицу его потекли слезы. Он начал всхлипывать и, в конце концов, заплакал, как маленький ребенок.
– Нет, Димка, ты же знаешь, все не так… Инвалиды сейчас никому не нужны. Ни одна девчонка не захочет стать женой инвалида…, а работу и здоровые найти не могут. Лучше бы я подорвался сразу насмерть…
– А я говорю, держись, не сдавайся! От тебя самого все зависит! От иных инвалидов в десять раз больше толку, чем от некоторых здоровых…
Толик притих. Молча слушал товарища, а слезы из его глаз продолжали течь. Когда Димка выговорился, он пересилил очередной приступ боли и произнес совсем тихо и обреченно:
– Дурак я был…, а ты был прав. Война никому не приносит радости. От нее только смерть и горе…
Их прощание прервал подошедший военврач. Он увидел заплаканное лицо раненого и хрипловатым баритоном отсчитал его.
– Ну, что распустил нюни, защитник Родины? Жить надо вопреки всем обстоятельствам, а не слезы лить! Некоторые мужики не из таких передряг вылезали…
Толика увезли в Моздок. В душе у Димки образовалась пустота. Не было отныне рядом простого и доброго, сыпавшего незатейливыми пословицами и поговорками друга. Единственного из товарищей, кому мог довериться он в самом сокровенном.
*
После взятия Грозного в федеральной группировке войск произошли изменения. Какие-то части остались в составе войск гарнизона. Они, совместно с войсками МВД, участвовали в "зачистках" и ликвидации последствий боевых действий. Ведь на то же самое разминирование и очистку местности от невзорвавшихся боеприпасов требовалось немало сил и времени.
Наиболее мобильные части были нацелены на юг для поиска и уничтожения бежавших от федералов отрядов. Войска, скрежеща гусеницами и взрывая ревущими от натуги двигателями первозданную тишину, поползли в горы. Вместе с ними двигался на юг и саперный батальон подполковника Смирнова.
Батальон был теперь в числе особо отличившихся. Тот ночной бой, в котором главную роль сыграли офицеры инженерных войск, командование представило как детально разработанную штабом федеральных войск операцию. Поэтому в списках награжденных оказались многие. От командующего до непосредственных участников боя. Не обошли и саперов. Всех участников ночного минирования представили к правительственным наградам. Ушло представление к награждению орденом и на сержанта Кузнецова Дмитрия Николаевича.
Но все это уже кануло в лету. Впереди саперов ждали новые стычки с боевиками в горах, где тактика партизанской войны противника имела, по сравнению с равниной, немалые преимущества.
Войска двигались медленно. Подолгу стояли. Во время одной из таких остановок произошла неожиданная встреча. Обгоняя саперный батальон, шла воздушно-десантная часть. Где-то впереди возник затор, и колонна десантников остановилась.
– Кузнецов?! Здорово, земляк! – вдруг услышал Димка знакомый голос.
Он оглянулся на крик и едва узнал в подбегавшем к нему рослом десантнике своего односельчанина Костю Ясноглазова. На удивленном лице Кости сияла радостная и искренняя улыбка. Он подбежал, широко раскинул руки и обнял Димку, как обнимают самых близких и родных людей.
– Вот не думал, что встречу тебя на войне! Ну, как воюется? В каких войсках служишь?
Димка был ошарашен неожиданной встречей, но недоверие, с которым он встретил своего бывшего соперника, после объятий как-то само собой растаяло. И он, волнуясь, и немного невпопад, принялся отвечать на заданные вопросы.
– Здорово, Костя! Я тоже никак не ожидал тебя встретить. Служу сапером. Вот ползем в горы добивать Хаттаба…
Костя, явно рисуясь перед наблюдавшими за встречей саперами и десантниками, снисходительно похлопал Димку по плечу.
– Молодец! По стопам отца пошел. На войне без саперов никуда. У нас тоже ваши коллеги есть.
Димка, чтобы выдержать марку, нацепил на лицо усмешку и заговорил в предложенном Костей тоне.
– А ты тоже не промах. Последний раз я видел тебя сержантом, а сейчас ты уже прапорщик. Растешь, как на дрожжах…
– Да. Решил остаться в кадрах. Буду служить, пока ноги носят. А как у тебя дела с Маринкой?
Димка отвел глаза. Костя заметил это и хохотнул.
– Да ты не боись… Я теперь тебе не соперник. Меня одна псковитянка так зацепила, что о других я и думать забыл. Приеду с войны, сразу женюсь. Приезжай на свадьбу.
– Если сообщишь, приеду. А с Маринкой у меня все нормально. Может быть, приедем вместе.
В это время колонна десантников тронулась.
– Ну, ладно. Надеюсь, встретимся. Давай, земляк, – Костя снова обнял Димку. – Главное, желаю остаться в живых.
– Тебе того же. Мы идем за вами. Встретимся еще не раз.
Костя вскочил на броню и уже на ходу прокричал:
– Мы в горы, добивать "душманов"! Добьем, будь уверен! Видел моих орлов?! Запомни, о шестой роте ты еще услышишь!
Десантники на фоне мотострелков и саперов и в самом деле смотрелись орлами. Рослые, крепкие русские парни. Именно с такими Суворов когда-то шел десятью тысячами против стотысячного турецкого войска и побеждал.
Ни Димка, ни Костя не могли знать, что эта их встреча окажется последней. Во время одного из эпизодов войны Хаттаб будет выводить из-под удара федеральных сил трехтысячный отряд боевиков. Отряд пойдет по "выкупленному" у "московских кардиналов" проходу.
Шестая рота, ничего не знавшая о предательстве "верхов", преградит путь этому отряду. Девятнадцать часов будет длиться неравный бой. И в течение девятнадцати часов на помощь роте так никто и не придет. Из девяноста десантников в живых останется только шестеро. Вся страна узнает о преданной "неизвестно кем" шестой роте. И сильно поредевший отряд Хаттаба уйдет-таки через этот "выкупленный" проход.
А молодые, крепкие парни, цвет русской нации, уйдут в безвременье, не оставив после себя потомков. Уйдет
