Медведь устало потер переносицу и нехотя пробормотал:
– Доказательств нет, но поведение Рафа говорит само за себя. С его подачи Император приостановил расследование и разорвал сотрудничество со мной и другими учебными базами.
Я вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.
– Так вот почему мы больше не участвуем в спецоперациях? Но вы с Рафом долгое время были напарниками…
– Я считал его братом, – поморщился Медведь. – Как видишь, власть и не располагает к добродетели. А могуществом не принято делиться.
Обхватила себя руками, поежилась, будто от холода.
– Но зачем Рафу нападать на колонию, похищать эмпатов? Раз Император и без того во всем полагается на гвардию.
– А зря! – разъярился батя. – Зарвавшийся слуга норовит предать хозяина. Или занять его место.
Мне стало совсем плохо. Слова Медведя больно царапнули сердце, проникли в душу. И нагадили там, как стадо кирунов.
До боли закусила губу и уставилась на галопроекцию. Раф все также вышагивал по залу. В его походке чувствовалась уверенность и несокрушимая сила духа. Я считала его своим спасителем, как и Медведя. Больно, когда предают те, кому веришь.
В тренировочный зал вбежал мальчишка лет десяти – худой и высокий. На цыпочках подкрался к Рафу и скорчил рожу. В озорных голубых глазах хулигана плескалось веселье.
Начальник гвардии не стал церемониться: схватил озорника за ухо и жестко обронил:
– Дэв, неужели ты думал застать меня врасплох? Упор лежа принять: сто отжиманий.
Мальчишка опустился на пол и начал с усердием исполнять наказ. Поджарое тело вытянулось в струнку, руки ритмично сгибались и разгибались в локтях, грудь едва касалась пола – выполнял, как положено по инструкции, сразу видно – не новичок.
– Кто это? – поинтересовалась я, глядя на голубоглазого мальчугана. – Сын Рафа?
Медведь сверкнул зубами и фыркнул:
– Не угадала – сын Императора. Этой записи больше семи лет. Раф предоставил диск по моей просьбе, тогда – еще дружеской. Надеялся очернить кого-нибудь из подчиненных.
Медведь отключил галлопроектор, и изображение исчезло. Но я еще с минуту тупо пялилась на опустевший стол.
– Раф заставляет Его Высочество отжиматься?.. – только и смогла произнести.
– Как видишь, – отрезал Медведь и сложил руки на груди. – Давид больше интересуется боевыми искусствами, нежели дипломатией. И Раф этим пользуется – воспитывает новую марионетку.
В голосе Медведя было столько горечи, что я не посмела продолжить разговор. Одно дело – потерять товарища в бою, как Малыша. И совсем другое – узнать о предательстве бывшего напарника.
– Что не так было с тем эмпатом, нашим преследователем? – сменила я тему разговора. – Почему он вдруг упал?
Медведь задумался. Побарабанил по столу подушечками пальцев.
– Когда прибыла с Гранита, ты почти не разговаривала. Издавала странные, ни на что не похожие звуки. Ферруго с коллегами изучил твои голосовые связки, но не обнаружил ничего необычного. А потом ты заговорила – на всеобщем. И только спустя годы проявила способность улавливать высокочастотные звуки.
– Мой слух как-то связан с отключкой эмпата? – забеспокоилась я.
– Не знаю, – признался Медведь. – Как я понял, ваш преследователь держал на поводке сразу нескольких эмпатов и мог попросту не рассчитать силы. Или у вас появился неожиданный защитник. А насчет способностей… погонщики жили уединенно и никому не раскрывали секретов. И мой тебе совет: последуй примеру предков.
Речь бати повлияла на меня с точностью до наоборот. Захотелось непременно найти причину апоплексического припадка эмпата. И дело было вовсе не в обретении сверхспособности, а в стремлении узнать о своем прошлом. В желании вспомнить.
– Может, к медикам сходить, пусть еще раз проверят мои связки? – уточнила я. – Вдруг что-то пропустили.
Медведь строго посмотрел и ввернул:
– Достаточно того, что за моими эмпатами устроили охоту. Есть у тебя способности или нет – помалкивай. Ступай.
– Ферруго и его команда тоже под подозрением? – сказала и осеклась. Батя не приветствовал излишнюю любознательность.
Но на сей раз удостоил ответом.
– Я никому не доверяю… даже себе. Так что будь начеку, – предупредил он и окинул меня недовольным взглядом. – И приведи себя в порядок: не смущай парней.
Не сразу поняла, о чем он. И только когда встала с кресла и с непривычки покачнулась в несуразной обувке, догадалась. На мне все еще красовалась одежда стриптизерши.
До своей койки добиралась отдаленными коридорами. Пока расхаживала в хлипкой одежонке в клубе, чувствовала себя уверенно. Но после замечания Медведя поняла, как пошло смотрится наряд на командире боевой пятерки.
Наш блок еще не спал. Дылда и Бобер играли в камушки на щелбаны, Амон читал электронную книгу, судя по прищуру и морщине на лбу – очень умную. Кровать Чистюли была аккуратно заправлена: складочка к складочке.
– Убыл он, – ответил на мой невысказанный вопрос Бобер. – Хозяин раньше обещанного возвратился.
Дылда потряс в кулаке камушки, кинул на обеденный стол. Расплылся в улыбке – выиграл, видать.
– Чистюля просил тебе привет передать, командир. Велел холить нас и лелеять.
Иронично вскинула бровь и потопала переодеваться. Командир в блестюшках смотрится, откровенно говоря, не очень.
– Это она наш командир? – вопросил незнакомый голос.
Обернулась на звук. Из уборной выполз парнишка на вид чуть старше меня. Коренастый, с простодушным широкоскулым лицом и по-девичьи припухлыми губами. Прислонился спиной к стене и скривился.
– Лучше бы я вместе с остальными в наемники подался.
Перевела взгляд на Бобра.
– Это кто? – махнула рукой в сторону зазнайки.
– Я, между прочим, сам ответить могу, – встрял незнакомец.
Подошла к нему и, глядя прямо в бесстыжие серые зыркалки, возразила:
– Говорить будешь, когда спросят.
Бобер оторвался от игры и проворчал:
– Новенький. Его напарники к наемникам примкнули, вот к нам и перевели.
– А ты че не пошел? – поинтересовалась у новичка. – Надеешься на лучшее?
– В отличие от некоторых, я еще и драться могу, не только голым задом вертеть, – сообщил нахал. – И командир из меня надежнее выйдет.
– Проверим, – согласилась я.
Нападать исподтишка не стала, пусть будет честно. Приняла боевую стойку: ноги слегка согнула в коленях, правый локоть прикрыл печень, левая рука – голову; подбородок прижала к груди.
Противник шагнул ближе, сокращая дистанцию. Развернул корпус и замахнулся. Ребро его ладони метило мне в челюсть.
