головой, испытующе поглядел на Лойзика, как будто все еще не верил ему или не понимал.
— Скажи мне, а зачем ты…
— Из-за звонков… Мы хотели звонки…
— Звонки?! Какие звонки?
— Мы с Франтиком… хотели звонки от будильника приделать к нашим самокатам… мы готовились к соревнованиям, а…
— Что? Говори громче… — Пан Докоупил наклонился еще ниже к Лойзику.
Лойзик шепотом, взволнованно рассказал всю эту несчастную историю. Минуту спустя пан Докоупил выпрямился и рассмеялся:
— Глупые мальчишки! Из-за звонков украли будильник… Звонки к самокатам!.. Надо же такое придумать!.. А я-то ломал голову, кто мог украсть будильник… А это вон кто… — И пан Докоупил внезапно стал серьезным. — Вообще-то это глупость… А все же знаешь, какие последствия могли быть? — сказал пан Докоупил скорее для себя, но потом посмотрел на Лойзика. — Хорошенькое дело вы мне устроили… Ну и натерпелся я страха… Ведь на вашей совести могло оказаться несколько жизней. Ах вы, мальчишки, мальчишки!.. Хорошо, что я прибежал вовремя… Ну, теперь дело прошлое… Ваше счастье… Тогда я был так зол, так зол на того, кто украл будильник…
— Вас забрали в гестапо? — выкрикнул Лойзик.
— Гестапо? Нет… Было еще хуже…
Тут пан Докоупил заметил, что больные с интересом слушают всю эту историю и даже пересели поближе. И он стал рассказывать, как он, Докоупил, был связным группы партизан, скрывавшейся в бункере в лесу. Как незадолго до истории с будильником партизанам удалось пустить под откос поезд с военным снаряжением.
— И как раз в тот день, — продолжал пан Докоупил, — когда этому (он кивнул головой в сторону Лойзика) самокатному чемпиону понравились звонки на моем будильнике и он убежал с ним в лес, утром в городе я узнал, что арестовали лесничего с того участка, где был наш бункер. Тут я задумался… Начнут нашего лесничего мучать, вдруг он не выдержит и расскажет, где скрываются партизаны… Я непременно должен предупредить товарищей. Днем туда я идти не мог, не застал бы их на месте нашей постоянной явки. Я туда должен был прибыть ровно в восемь вечера. А ходу — добрых три часа. В тот день мне на работу надо было выходить в полночь, но из-за постоянных налетов я домой попал только в полдень. Поэтому я после обеда лег поспать, поставил будильник на четыре часа, а дома сказал, что на работу мне к шести… О моей связи с партизанами дома никто и понятия не имел. Я не спал уже две ночи и решил немного вздремнуть. Хотя я должен был заступить на заводе в полночь, на всякий случай договорился, что могу прийти и чуть позже. А пока я спал, исчез будильник. Жена разбудила меня, когда вернулась из сада. Было уже шесть часов! А встреча назначена на восемь. И как было условлено, меня ждали не больше пятнадцати минут… В жизни я так не бегал. Пробежал я этот путь, наверное, за два часа… Но все обошлось… Я пришел в последнюю минуту. Когда я ночью возвращался, то увидел на шоссе между Жабетином и Островачицами колонну эсэсовцев. Шли на облаву… Да наши парни уже в это время были на пути в безопасные места… — Пан Докоупил на минуту замолк и посмотрел на Лойзика. — Вот видишь, чем могла кончиться такая глупость!..
Лойзик, на которого смотрело столько глаз, покраснел, как алый мак. Он с немой мольбой поглядел на пана Докоупила. И пан Докоупил понял.
— Не бойся, Лойзик, я дома ничего не скажу… В конце концов, будильник все же сослужил свою службу, пробудил в тебе хорошие чувства… Ну, не реви так… Все уже позади… — Пан Докоупил легонько шлепнул Лойзика и весело продолжал: — Представь себе, Лойзик, что и у нас, и у вас в доме живут советские солдаты! У вас двое, а у меня пятеро!
У Лойзика засветились глаза, а на лице расплылась широкая улыбка.
— Правда, пан Докоупил? И они у вас в комнате? А советские солдаты у нас ночуют?
— Ну конечно… Все правда… Это веселые парни… Хорошо поют, на гармошке играют и танцевать любят… Так что хватит слез, парень, нам есть чему радоваться! Немцы бегут и уже не вернутся! Наконец-то мы свободны… хотя легко нам свобода не далась! Сколько советских воинов погибло при взятии Брно! Тысячи! В самом конце войны погибли, на самом пороге мира…
— Святая правда! — откликнулся один больной. — Не будь их, никто бы с фашистами не справился… Только они… Скажу я вам, что русским мы должны спасибо сказать, что так все кончилось! Молодцы они! Думаю, что отбили у всех и навсегда охоту затевать с ними драку…
— Что правда, то правда! Проучили они этих негодяев 1 Как только вспомню…
Пан Докоупил не договорил. В палату вдруг влетел запыхавшийся Франтик.
— Представь себе, Лойзик… — Тут Франтик увидел пана Докоупила и остолбенел, вытаращил на него глаза и забормотал: — Пан До-до-коупил… вы живы?!
Пан Докоупил громко рассмеялся:
— А ты как думал? Жив я, как видишь, и рад, что живу на свете! Что бы я дал, если бы мне сейчас было эдак лет тридцать! Но и в пятьдесят можно еще кое-что сделать! А знаете, ребята, я вижу, что вы уже здоровы, пошли-ка домой… Что вы на это скажете? Пошли к нашим советским воинам, а я, так и быть, приделаю к вашим самокатам новые звонки. Но помните только: никогда в жизни таких штук больше не вытворяйте… Эх, ребята, вы даже не понимаете, для какой прекрасной жизни вы растете!..
Через полчаса пан Докоупил вышел с двумя мальчиками из хмурого здания больницы св. Анны. Они направлялись дамой. И хотя многие улицы были в развалинах, на душе у ребят был праздник… Деревья цвели, воздух был полон аромата, птицы после долгих дней стрельбы снова пели, и в их пение вплеталась чешская и русская речь…
Это была прекрасная весна, весна 1945 года!
Драгутин Малович
РЫЖИЙ КОТ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РЫЖИЙ КОТ
Я тебе рассказывал про Рыжего кота? Нет? Тогда слушай.
Рыжий кот был барон, а может быть, виконт или граф. Сейчас трудно установить его титул. Одно достоверно известно: он был рыжим. Именно это и отличало его от других котов. Ну и красавец он был — всем котам кот! Второго такого кота на всем белом свете не сыщешь. Уж ты поверь мне, сынок, и не слушай того, кто
