Когда она появилась в гараже впервые, первый этаж весь был завален всяким хламом, среди которого были и старые музыкальные инструменты Сиены. Позже Джейк обшил первый этаж звуконепроницаемым материалом, и тогда там уже стали пропадать Люси с Сиеной, музицируя или просто бездельничая и сплетничая.
Они поднялись на второй этаж.
– Вот, – кивнул Джейк в направлении скамьи, на которой стоял какой-то предмет, скрытый тканью.
Показалось ли ей, или голос Джейка действительно звучал несколько неуверенно? Эмма подошла ближе.
– До Рождества еще далеко, но я хочу сделать тебе подарок уже сейчас. Открой.
Эмма сдернула материю. Ее глаза расширились при виде деревянного ящичка размером с микроволновую печь, по бокам и на крышке которого был вырезан знакомый ей узор: переплетенные стебли маргаритки и тюльпана.
– Я нашел рисунок рядом с корзиной для бумаг в твоем кабинете и не мог допустить, чтобы он пропал.
Эмма осторожно провела по идеально отполированной поверхности ящичка, затем, не скрывая своего восхищения, пальцем очертила контур одного лепестка.
– Это же огромный труд. – Она подняла на него глаза. – Наверное, это отняло у тебя уйму времени.
– Конечно. Но хоть какое-то занятие для рук… Открой его.
Эмма окинула крышку и не смогла удержаться от восклицания. Внутри была изящная подставка, идеальная для хранения карандашей и кистей.
– Огромное спасибо, – закрывая крышку, сказала Эмма. – Я с удовольствием принимаю твой подарок. К сожалению, мне пока нечего подарить тебе, разве что я хочу поделиться с тобой новостью, о которой никто из моих родных еще не знает. Я ухожу с работы.
– Ты увольняешься?
– Да. Буду заниматься тем, что больше всего люблю, – рисовать.
Джейк выжидающе смотрел на нее.
– Ты знаешь, что я работала над иллюстрациями для книги Маргарет. Так вот, они привели в восторг издателя, и он предложил мне работу художника. Я согласилась работать внештатно.
– А почему только внештатно? – с улыбкой спросил Джейк.
Эмма сделала глубокий вдох.
– Потому что у меня есть небольшой капитал, и мне хочется пустить его в дело. Я собираюсь основать свой маленький бизнес. Я умею работать с цифрами, и, в общем-то, мне нравится этим заниматься. После рисования. Поэтому я решила, что могу оказывать консультационные услуги тем людям, у которых, как правило, нет стабильного заработка.
– Свободные художники? – подсказал Джейк.
– Что-то вроде того. Ах да, еще я звонила Кэти.
Глаза Джейка вспыхнули неприкрытой радостью и изумлением.
– Да, – кивнула Эмма. – И она подтвердила, что поможет мне устроить выставку моих работ.
– У меня нет слов, – вымолвил Джейк с восхищением.
– Я сама этого еще до конца не осознала, – призналась Эмма. Помолчав, она негромко добавила: – За все это я должна благодарить тебя. Если бы не ты, я бы ни за что не решилась. Ты заставил меня поверить в свои силы. Я вдруг поняла, что относилась ко всему слишком серьезно, и неожиданно увидела, что к жизни и ко всему, происходящему в ней, можно относиться чуточку проще.
– Раз уж мы признаемся в своих ошибках, я тоже должен сказать тебе кое-что. Например, мне следовало предупредить тебя о том, что я сфотографировал твои картины, хотя сейчас я очень рад, что мои усилия в конечном итоге привели к такому результату. Не побоюсь повториться: твои картины чудесны, Эмма.
– Спасибо. – От искренности его слов у нее снова перехватило дыхание.
– А когда ты планируешь рассказать обо всем родителям?
– Чуть позже. Сначала я хотела поделиться этой новостью с тобой.
– Я польщен, – сказал Джейк.
Ее вдруг охватила робость. Голос Джейка звучал так ровно, так сдержанно, даже с налетом легкой насмешки, что уверенность мгновенно покинула ее. Хотя, с другой стороны, почему она ожидала, что после того, как он узнает ее новость, Джейк будет стоять на голове от радости? А еще она хотела признаться ему в своей любви, надеясь, что он испытывает к ней хоть какие-то чувства, хотя бы отголосок той страсти, которая толкнула их в объятия друг друга столь неожиданно и быстро. Неужели все и впрямь кончено?
Эмма смотрела на Джейка, надеясь отыскать в его глазах какой-нибудь намек на то, что его страсть к ней не угасла и есть маленькая, ну, совсем крохотная надежда на то, что они смогут быть вместе, хотя бы недолго, но по его лицу ничего нельзя было прочесть. Ее сердце упало.
– Ты не получала мои цветы? – неожиданно спросил Джейк.
– Цветы? Нет. – Она немного приободрилась. Ведь то, что Джейк ждал ее на веранде, о чем-то говорит, верно? Или нет?
– Гардении.
У нее вдруг закружилась голова.
– Гардении? – переспросила Эмма, боясь верить услышанному.
– Белые, – кивнул Джейк.
Их взгляды встретились. Эмма видела, как в его глазах появилось взволнованное выражение. Знал ли Джейк, что на языке цветов гардении означают «я люблю тебя, и это моя тайна»?
– Почему гардении? – Ее голос понизился, чуть ли не до шепота.
Джейк слабо улыбнулся:
– А ты не знаешь? Я люблю тебя, Эмма. Люблю.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Ты шутишь?
На скулах Джейка проступили красные пятна.
– Первый раз в жизни я признаюсь в любви, и делаю это от всего сердца.
Эмма зажмурилась, пытаясь унять сердцебиение. Понадобилось несколько секунд, чтобы она смогла расслышать то, что говорил ей Джейк.
– Извини меня, Эмма. Когда я предложил тебе вступить со мной в связь, то не думал, что наш роман закончится иначе, чем обычно это бывало со мной. Мне жаль, если я не оправдал твоего доверия.
– Дело не в этом, Джейк. Я всегда верила тебе. А сейчас всего лишь думала, что ты делаешь мне одолжение, так сказать, памятуя о том, что когда-то мы были соседями.
– Я не делал никакого одолжения, – покачал головой Джейк. – То есть, конечно, я был рад оказать тебе услугу, но при этом преследовал собственные интересы.
– Ты клевещешь на себя.
– Вовсе нет. Сначала я действительно хотел хорошо провести время, но затем мне стало важно, чтобы ты была счастлива…
– Ты хотел, чтобы я была счастлива? – все еще не веря, переспросила Эмма.
– Я был сам удивлен, когда осознал это. Мне все равно, сколько ты зарабатываешь, насколько успешно будет складываться твоя карьера. Главное для меня, чтобы ты была счастлива, и ради этого я готов пойти на все. Я хочу любить тебя, заботиться о тебе. Хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ради близких людей ты готова пожертвовать всем, но я не потребую от тебя ничего, кроме одного: чтобы ты оставалась сама собой. И если ты решила устроить выставку своих работ ради меня, то не делай это. Для меня гораздо важнее и приятнее, чтобы ты хотела этого сама.
