отпустило.
– Да, пожалуйста… – еле вымолвила она. – Я ознакомлюсь… дома. И ещё, мне нужен второй экземпляр, не копия, а именно дубликат моих медицинских документов.
Он подал ей руку, всё ещё изумляясь выдержке этой русской красавицы. Турава оперлась на него, потому что голова кружилась, они спустились на ресепшн. Через три минуты она уже держала в руках красивые цветные листки с логотипом клиники – свой приговор…
Дарико шла по набережной Шпрее, кормила уток, бросая им раскрошенную булку. Мысли теснились в голове, но, увы, все на одну тему: безысходность. Поэтому она всё шла и шла, в надежде, что будет легче… Вдруг на каком-то из домов увидела вывеску "Услуги нотариуса". Ноги сами повернули Тураву к этому дому.
* * *
Наумов потихоньку приходил в себя. Сходил в душ, побрился. На кухне нашёл куриный бульон, сваренный Дарико, поел с бутербродами. Посмотрел на часы: вечер, десять с четвертью. "Дарико, наверное, в комнате, надо её найти, убедиться, что с ней всё хорошо. Спит, наверное, – слабая ведь ещё", – с щемящей болью подумал он и пошёл в комнату жены.
Комната была пуста. Он обошёл весь дом, так и не найдя жены. Включил разряженный телефон: куча звонков, и ни одного от неё. Последний – из машины скорой помощи, и всё! "Гордая! Вся в бабушку!"– начал психовать он. Набрал её номер: телефон не отвечал. Саша сел и задумался. Вдруг вспомнил их последний резкий разговор в кабинете: " Хочешь – поезжай к своим лошадям…" "Да ты же её фактически из дома выгнал, идиот!" – говорил себе Наумов, на ходу застёгивая куртку и пряча в карман документы и ключ от машины. – Вот и машины её нет, где ей быть, как не в "Радуге"?!
Наумов завёл BMW и поехал за женой.
Наталья Петровна уже лежала в кровати с книжкой, когда в дверь постучали.
Её иногда беспокоили в поздний час, когда какая-нибудь лошадь заболевала. "Ну, и кто на этот раз?" – ворчала она под нос, вылезая из-под одеяла.
– Саша? – не смогла она сдержать удивления.
– Наталья Петровна! Извините за позднее вторжение, Дарико у Вас?
Хозяйка "Радуги" встретила Наумова очень холодно.
–Поздно Вы, Александр Николаевич, жены хватились! Она Вас так в больнице ждала… Я на неё смотрела, думала, сердце разорвётся. Честно говоря, не очень хочется с Вами после этого общаться, несмотря на наши давние тёплые отношения…
– Вижу, – хмуро ответил Саша. – Мне нужна Дарико, я видел, машина её здесь.
– Машину забирайте, а Дарико здесь нет. Её вообще в России нет!
Наумов остолбенел.
– Как?!
– А вот так.
– Она.. она в Грузии?
– Не знаю, я её в аэропорт отвезла, там и простились. Машину заберите, она ей вряд ли понадобится.
– Почему? Вы что-то знаете?! – с тревогой спросил Саша.
– Предчувствие у меня, что не вернётся она сюда.
Саша дошёл до машины, поникший, сел, набрал телефон Антона Туравы:
– Привет, прости, что поздно, Антон, скажи только одно, Дарико сейчас у вас?
– Ого, ты чё, Саша, жену потерял? – хохотнул Антон. – А я думал, Дэри с тобой как шёлковая. Что опять чудит сестрёнка?! Нет, у нас её нет, я бы сразу знал, такие вести быстро расходятся. Если что услышу, позвоню.
– Ладно, спасибо.
Наумов вздохнул и мрачный поехал домой. Прошло три тягостных дня. Спал он плохо, просыпался и с тоской смотрел на пустую подушку рядом. Хорошо, что годами отлаженный бизнес работал как часы, работа не грела и не спасала: он приезжал на несколько часов подписать бумаги, провести совещание и уезжал.
В тренажёрном зале через силу заставлял себя делать любимые упражнения. Одна отдушина: Сашка, который с компьютером был на ты, прислал фотографии с отдыха. Елена Николаевна и дети на слонах, Лея сидит на хоботе, как на качели, и нежно обнимает слона. "Вот ведь какая: ничего не боится. Ко всем зверям без страха подходит: что к коню, что к слону! Мама научила! Мама…" И на Сашу снова обрушилась тоска.
Уже под вечер в дверь позвонили. На пороге его дома стоял курьер, протягивая объёмный пакет. Наумов расписался в получении, закрыл за курьером дверь. "Ого, Берлин… Байер что ли прислал?!" – подумал Наумов и разорвал конверт. Письмо было не от Дэна, Наумов узнал почерк Дарико: своеобразный – он узнал бы его из тысячи.
"Милый Саша, я не смогу дать тебе то, что ты так хочешь – детей. Здесь, в Германии, в лучшей из клиник, мне вынесли вердикт: больше детей у меня не будет. Поэтому я решила дать тебе свободу.
В этом конверте моё нотариально заверенное заявление о расторжении брака и медицинские документы, подтверждающие моё бесплодие. Повод более чем весомый для развода, сказал адвокат, с этим проблем не будет.
Лея остаётся с тобой, документ также заверен нотариусом, ибо ребёнку нужна полноценная семья и нужна мать. Ты ещё сможешь создать семью, любая, не раздумывая, пойдёт за тебя замуж, потому что таких, как ты, больше нет. Только выбери добрую, сердечную, чтобы Лее с ней было хорошо… Я уже вряд ли выйду замуж, но не обо мне речь…
Если ты сохранишь обо мне добрую память и позволишь хотя бы изредка видеться с дочерью, я буду тебе очень благодарна. Если нет – я подчинюсь твоему решению. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, потому что я тебя по-прежнему безумно люблю и благодарна Небу за каждый миг, проведённый с тобой.
В Россию я больше не вернусь: исчезну из твоей жизни и осяду в каком-нибудь из штатов Америки. Так что искать меня не надо. Если можешь простить – прости, что так и не смогла подарить тебе малыша… Твоя Дэри. Число. Подпись".
Наумов вынул из конверта документы, оформленные по всем правилам, разрушающие его, Сашки Наумова, счастье. Оттуда же из конверта выпало золотое обручальное кольцо в прозрачном маленьком мешочке. Пол под ногами закачался…
"Дэри!!!"
Наумова бил озноб. Он ещё раз прочёл письмо, зубы его стучали… "Любая, не раздумывая, пойдёт за тебя замуж…" Ему не нужна любая! Ему нужна только она!!! Всегда была нужна. Он на секунду представил, что просыпается рядом с другой женщиной – Наумова скрутило. Он ясно представил, как будет дальше протекать его жизнь. Он будет стараться приходить домой как можно позже: с работы, с мотоклуба, с тренажёрки – откуда угодно, но позже. Спать отдельно, воспитывать детей, которые будут не от неё и не похожи на неё… У его новой жены не будет её
