Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
ритуалов, суждений и вины. Полин Кейл считала, что самые яркие американские режиссеры 70-х годов (она называла Скорсезе, Олтмана и Копполу) выиграли от того, что были воспитаны в рамках римско-католической традиции. Пол Шредер, соавтор Скорсезе на многих его фильмах, также вырос в не менее напряженной кальвинистской среде. Сцена из фильма «Злые улицы», где Чарли держит руку над огнем свечи, представляя себе адское пламя, и мать Шредера, которая колет его булавкой и говорит, что ад в миллион раз хуже и никогда не кончится, друг друга дополняют.
Однако все эти теологические дебаты шли двадцать лет назад, а сейчас мое внимание сосредоточено на самом фильме, как и должно было быть. Посмотрев его заново, я понял, что это первый фильм Скорсезе со времен «Берты по прозвищу Товарный Вагон» (1972), снятый преимущественно на открытом воздухе. Он режиссер города, баров, спален, кухонь, ночных клубов, боксерских рингов, бильярдных залов. На съемках в Марокко он увидел просторы пустыни, способные бросить вызов «Лоуренсу Аравийскому», и огромные враждебные камни, далекие горы, редкую растительность. Солнце там беспощадно. Есть ли образ, больше напоминающий ад, чем тот, где Христос стоит посреди изрытой земли, а из ям и пещер выползают израненные люди? Это ветхозаветная земля, не откликающаяся на послание любви и прощения.
Персонаж Христа радикально отличается от большинства предыдущих образов, хотя и имеет некоторое родство с Христом в фильме Пазолини «Евангелие от Матфея» (1964). Измученный, сомневающийся в себе человек, не всегда готовый нести на плечах груз – души других людей. Он не знает или не верит, что он сын Божий, а когда знает, то использует это знание как повод для обличения матери и памяти Иосифа. Он ругает и поучает учеников, а доверяет в основном Иуде, в этой истории он радикально переосмыслен как хороший человек, лишь выполняющий указания. Фильм следует смелому ревизионизму Никоса Казандзакиса, роман которого Церковь внесла в список запрещенных книг.
Дело в том, что технически фильм действительно кощунственен. В этом меня убедило вдумчивое эссе критика Стивена Д. Грейдануса из National Catholic Register, мейнстримного автора, который просто и лаконично объясняет, почему это так. Но у меня нет желания возвращаться к теологии. Я хочу сказать, что фильм может быть кощунственным, если того хочет режиссер, и мы должны только надеяться, что он будет хорош и убедителен. Безусловно, можно сказать много полезного об Иисусе Христе, представив его в неортодоксальном ключе. Существует давняя традиция такого ревизионизма, в частности, в романе Д. Г. Лоуренса «Человек, который умер», в котором Иисус восстает из мертвых, путешествует в Египет и вступает в сексуальную связь со жрицей. А еще есть такая глупость, как «Код да Винчи». В истории, написанной Казандзакисом, Скорсезе и Шредером, рассматривается главная загадка Иисуса – то, что он был одновременно Богом и человеком, и свобода вымысла нужна, чтобы отрефлексировать этот парадокс.
Уиллем Дефо в главной роли создает человека, воплощающего покорный мазохизм. Прав он или нет в отношении божественного происхождения, он готов заплатить цену, и его вера сильнее, чем уверенность в себе. Даже во второй половине фильма, когда он начинает творить чудеса, он словно со стороны видит свои деяния, не испытывая особой радости от них. Ключевым кадром, на мой взгляд, является момент, когда камера Михаэля Балльхауса проталкивается мимо Иисуса в гробницу умершего Лазаря. Внутри чернота, контрастирующая с ослепительным солнцем, а затем весь экран становится черным на несколько секунд. Я воспринимаю это как символику опыта Иисуса: он тянет руки в непознаваемую и пугающую пустоту.
Иуда – еще один яркий персонаж фильма, которого играет Харви Кейтель, это своего рода менеджер Христа. Он создает стратегию, выдвигает ультиматумы, он самый близкий друг Иисуса. Если и есть святотатство в предположении, что Иуда выполнял долг, предавая Христа, то, по крайней мере, такое объяснение позволяет ему сблизиться с Христом. Иисус, похоже, не поддерживает близких отношений с другими учениками, как он полагает, они пойдут за ним по собственной воле. Он близок, я полагаю, с Марией Магдалиной, но их разговоры кажутся осторожными или загадочными, она более открыта, чем он. Скорсезе не делает никаких попыток намекнуть на харизму Христа, принимая ее как данность.
Все эти художественные приемы направлены на то, чтобы привлечь внимание к внутренней борьбе Христа, а не к его мирской роли. Я думаю, в этом и заключается замысел. Это история Иисуса не как лидера, а как человека, следующего внутреннему голосу. Многие говорят, что он безумен. Все ведет к кульминационным сценам, когда добрый ангел снимает его с креста, целует его раны и ведет в мир обычных людей, которые женятся, рожают детей, стареют. Конечно, человек с интеллектом Христа должен распознать в этом хитрость Сатаны. То, что он этого не делает, а потакает и продолжает пребывать в галлюцинации или во сне, показывает его готовность к этому. Он, как говорится, укрывает греховные мысли. Христос поддается искушению с большей готовностью, чем следовало бы, хотя, очевидно, именно его подсознание вызывает учеников к смертному одру и заставляет их продемонстрировать то, что он на самом деле уже знает: ангел – это Сатана.
После фильма у меня осталось впечатление, что, не считая Казандзакиса и Шредера, это фильм о Скорсезе в той же степени, что и о Христе. В фильмах он творит чудеса, но в течение многих лет он в отчаянии думал, что каждый его фильм станет последним. Католическая церковь была для него как Отец Небесный, перед ней у него был долг, хотя он не всегда его выполнял. Эти рассуждения о нем могут быть дикими и необоснованными, многие идеи я скорее приписываю, чем нахожу в нем, но, думаю, Церковь играла бо`льшую роль в его внутренней жизни, чем принято считать, особенно в юности. В одном из наших разговоров он сказал: «Я живу во грехе и из-за этого попаду в ад». Я спросил, верит ли он в это. «Да, – ответил он, – верю».
«Последнее искушение Христа» – один из величайших фильмов не потому, что это правда об Иисусе, а потому, что это правда о Скорсезе. Как и многие другие, он нашел аспекты в истории Христа, которые откликаются в нем; нашел их в оригинальном романе и поэтому почувствовал себя обязанным экранизировать его, и сосредоточился на тех моментах, которые хотел подчеркнуть в книге. Это Иисус двух его самых автобиографических персонажей – Чарли из фильма «Злые улицы» и Джей Ара из «Кто стучится в дверь мою?». Обоих персонажей играет Харви Кейтель. Интересно, что на этот раз он выбрал Кейтеля на роль Иуды. Возможно, Иуда – автобиографический персонаж Скорсезе в
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
