чиновники из Министерства. Курляндскому предложили: если захочет, то за свой счет. Он обиделся и отказался.
Когда со съезда вернулись стоматологи, они рассказывали, что делегаты и американцы разыскивали в советской делегации Курляндского. Им называли фамилии приехавших. Они говорили: «Этого? — Не знаем! И этого незнаем! Курляндского знаем».
Часто на различных официальных встречах, приемах он слышал много приятного, например, что в Аргентине распространены машинописные переводы некоторых его книг. Ему не раз говорили: «Профессор, если бы вы издали ваши книги у нас, вы были бы миллионером!»
А однажды на одной встрече или конференции к нему подошли стоматологи из Израиля и сказали, что президент Израиля Голда Мейер приглашает его приехать в страну. Тогда, в недавно образовавшемся и признанном государстве Голда Мейер собирала ученых, специалистов со всего мира. Вениамин Юрьевич, как всегда, нашелся: «Если Голда Мейер положит на мое имя в банк миллион долларов, я перееду». «Хорошо, — сказали израильтяне, — мы узнаем». Спустя некоторое время Вениамин Юрьевич пришел домой смущенный и растерянный: «Представляешь, — скачал он жене, — сегодня ко мне пришли стоматологи из Израиля и сказали, что Голда Мейер согласна дать мне миллион. Но я же пошутил! Пришлось объяснить, что я коммунист, и никуда из своей страны ехать не собираюсь. Неловко как-то получилось…»
Не так уж много времени прошло после этого эпизода, лет тридцать, но современные граждане в большинстве своем его бы не поняли.
Вообще с зарубежными контактами в те времена было сложно. Однажды Курляндскому в министерстве показали бумагу из Америки на его имя с предложением сотрудничать с одним из мощных производств по контракту на два года. Курляндский оживился: это было интересно и перспективно. Но представительница министерского чиновничества тут же вылила ушат воды: «Что же не думаете, профессор, это первая заявка на вас? Далеко не так. Но это несвоевременно».
Вопрос был закрыт.
В. Ю. Курляндский был уникальным ученым. Он вывел стоматологию на уровень равноправной, самостоятельной медицинской дисциплины, оснащенной теорией, опирающейся на практику.
Всего при жизни было издано 40 монографий (в т. ч. и переиздания) и 6 вышли после его кончины. Учебник «Ортопедическая стоматология» выдержал несколько изданий и переведен на английский, французский, испанский языки. Атлас по ортопедической стоматологии также переиздавался и переводился на иностранные языки. Всего профессор Курляндский опубликовал более 250 научных работ, включая монографии и учебники. Он получил 42 авторских свидетельства на изобретения.
Кафедра была его вторым домом. Здесь создавалась и тиражировалась для студентов и ученых наука — стоматология. За 25 лет руководства было сделано множество научных исследований и публикаций, на кафедре под его руководством защищено более ста диссертаций.
На кафедре всегда витал дух научной мысли. «Каждый мой ассистент способен руководить кафедрой», — говорил Курляндский, тем самым подчеркивая высокий профессионализм сотрудников. Сам до конца не сбавлял темпа, как говорят среди ученых, «фонтанировал идеями», воплощая их в своих и кафедральных трудах.
В июне 1976 года внезапно умирает жена. Меняется жизненный уклад, а главное, неожиданно наступает психологическое одиночество. За сорок три года совместной жизни сложилось постоянное ощущение — «вместе», «вдвоем». Вместе в поездке, вместе на отдыхе, вместе у друзей, общая радость, общие переживания, общие заботы и интересы. Выработалось привычное единение, без которого при всем внимании родных и друзей стало одиноко. В доме все стало как-то не так, пусто. Так прошел год. Напряженная творческая работа — отвлечение от грустных мыслей и признаков нездоровья.
Весной 1977 года кафедра ортопедической стоматологии переезжает на новое место — в стеклянное здание Стоматологического центра. Вместо закутков — кабинеты заведующего кафедрой, ординаторская, вместо подвальных лабораторий — простор и комфорт. Современные клиники и лаборатории, кабинеты, а соответственно и новые планы кафедральных разработок, новые договоры с издательствами, новые рукописи. Но это только весна-лето 1977-го.
В августе за рулем своей «Волги» он отправился с дочерью и внучкой в поездку по Польше, Германии и Чехословакии, где его встречали на уровне министерств здравоохранения этих стран. Но… В Чехословакию он уже не поехал. Почувствовал себя неважно. 31 августа вернулся в Москву.
11 сентября установили грозный диагноз. 14 октября его не стало.
В планах ученого было открытие стационара для больных с различной патологией зубочелюстной системы. В его архиве сохранились записи с расчетами штатов такого стационара. Но после его кончины с таким трудом отвоеванные у института койко-места были возвращены за ненадобностью: неизвестно было, как он хотел их использовать. Курляндский собирался открыть также стационар для нейростоматологических больных.
Он умер, не переступив порог расцвета своего таланта. У него было столько планов! Казалось, что он подошел к главному делу своей жизни. Дома остались тщательно подобранные заготовки для шести — семи книг (он всегда работал над несколькими книгами одновременно).
За несколько дней до смерти, в больнице он сказал: Каждый мой аспирант работает над узкой темой. Он ее ищет хорошо, лучше, чем я. Но никто из них не знает, что все имеете они разрабатывают одну проблему, концептуальное решение которой произведет революцию не только и стоматологии, но и в медицине вообще».
Что он имел в виду?
Для коллектива кафедры ортопедической стоматологии, для ученых-стоматологов страны это была огромная утрата, боль от которой отзывается до сих пор в сердцах тех, кто его близко знал. Доцент З. Г. Есенова, его бывшая аспирантка, вспоминает: «Те, кто знал его, любили его прежде всего за человечность, деликатность, задушевность, которых так часто не хватает многим, и бережное внимание к судьбам тех, с кем сталкивала его жизнь».
8 октября 1985 года Исполком Московского городского совета народных депутатов принял решение «Об установке мемориальной доски в память Заслуженного деятеля науки РСФСР, доктора медицинских наук, профессора В. Ю. Курляндского на здании Стоматологического комплекса Московского ордена Трудового Красного Знамени стоматологического института им Н. А. Семашко по адресу ул. Вучетича, д. 9а»: «В институте с 1952 года по 1977 год работал советский ученый-стоматолог, профессор Вениамин Юрьевич Курляндский».
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
В последние дни жизни, в больнице Вениамин Юрьевич Курляндский сказал:
— У меня на даче на письменном столе и журнальном столике лежат заготовки для трех книг, да в летнем домике ничего не трогайте, не меняйте местами, там тоже заготовки для новых книг.
К сожалению, эти «заготовки» были понятны ему одному: подобранные материалы, книги, фотографии, короткие, разрозненные заметки.
Все это было, но использовать не удалось. «Заготовки» были связаны темой, но лишены мысли творца.
Тем не менее ряд книг находились в издательствах и вскоре были изданы.
В конце 1977 — начале 1978 года вышел переработанный и дополненный учебник «Ортопедическая стоматология» на английском
