С тобой в одной группе моя дочь.
Что?
— Ты поняла о ком речь? Вы с ней должны жить в одной комнате.
— Да, — голос мгновенно охрип.
— Она сейчас в очень нестабильном состоянии. Девочка влюбилась и может наломать дров. Она мне не отвечает, не хочет говорить, злится. Не знаю, что делать. Катя, я беспокоюсь. Прошу тебя, пожалуйста, присмотри за ней. Катя, ты слышишь? Алло, ты слышишь меня? Что со связью?
— Слышу тебя.
— Она что-то натворила?
— Нет.
— Я на тебя надеюсь. Больше не на кого.
В горле пересохло. Еще один закон Множителя, если пообещал — надо выполнять. Марьяна словно клещами тащила из меня обещание. Я не хотела его давать, не хотела…
— Катя, пригляди за ней.
— Хорошо. Не беспокойся.
В раздражении я отбила звонок, жутко злясь на себя. Моя интуиция взвыла сиреной. Нельзя делать то, что не хочешь. Чего я так разнервничалась? Остался один день, ночь в Иркутске, послезавтра утром самолёт. Ничего не случиться, не стоит себя накручивать. Надо вернуться в гостиную, меня ждёт лото и весёлая компания. Проигравшие будут кукарекать, так мы договорились.
Выйдя из комнаты, я нос к носу столкнулась с малолеткой, которая злобно зыркнув на меня, понеслась по ступенькам вниз. На улице уже зажглись тусклые фонари, ни одного человека вокруг, никто не высовывал нос в такой холод. Грохнув железной калиткой, девчонка свернула между домов туда, где шла дорога к озеру.
Да, что ж это такое? Куда она понеслась?
Я вернулась в комнату, натянула поверх спортивных штанов утеплённые лыжные брюки, надела шерстяные носки, толстую ветровку, впрыгнула в валенки и, на ходу застёгивая пуховик, выбежала из комнаты. Мне хватило ума как следует утеплиться, неизвестно, сколько я буду бегать за ней. Варежки были в кармане, шапку я тоже надевала на ходу.
Екатерина уже скрылась из вида, я пустилась за ней в погоню, про себя извергая все доступные ругательства.
Наш гостевой дом располагался на возвышении, почти на первой линии у Малого моря. По дороге вниз по холму между небольшими хозяйственными строениями и жилыми домами нас возили на лёд Байкала почти каждый день. Справа на берегу стояли хивусы и припаркованные на зиму катера и паромы. Переправа на Ольхон, как нам объяснили, находилась в пятистах метрах отсюда.
Я бежала, с трудом разбирая неровности дороги, в боку почти сразу закололо. Спортсменка из меня была никудышная. Беззвёздная ночь не радовала бриллиантовым покрывалом, дорога к морю тоже оказалась пустынной. Далеко же девчонка ускакала. Не в пример мне, она была намного резвее.
Не останавливаясь, я выбежала на лёд, пронеслась вперёд, катера загораживали обзор, и увидела фигуру, идущую в направлении острова. Хотелось перекреститься от радости. Теперь я смогу её догнать.
Приостановившись, я отдышалась. Мне нужны силы для марш-броска.
Глава 12. Самопасом
Очнулась я от холода, тело трясло крупной дрожью, зубы стучали так, что прикусывали язык, голова раскалывалась от боли, ноги онемели, сознание путалось. Память возвращалась обрывками. Я вспомнила блеснувшее лезвие и свой ответный удар. Девчонка порезала меня или не успела? Мысленно просканировав тело, я не нашла на нём следов крови. Хорошо.
Сколько я провалялась на льду? Открыв глаза, я испугалась, кажется, до остановки сердца. Передо мной колыхалась пелена из серых мух, которые падают на лицо и как будто не таят. Чуть слышный стон из горла оборвал паническую мысль. Я жива и уже чувствую. Чувствую, что промёрзла до костей.
Холод — хуже всего. Он убьёт меня, если останусь лежать здесь. Надо подниматься, не смотря ни на что.
Я перевернулась на живот, пошарила вокруг руками. Без шапки голова заледенела, волосы смёрзлись, превратившись в холодную коросту. Я натянула капюшон, в чемодане была ещё одна шапка — не страшно. Очень страшно в непроницаемом холодном снежном киселе. И заплакать не могу. Внутри замёрзли даже слёзы.
Шелестящий потусторонний звук привлёк внимание, я решила ползти к нему.
Источник звука был где-то совсем близко. Всё будет хорошо, когда я доберусь до него. Понемногу двигаясь вперёд, я хвалила себя за каждое движение руками и ногами.
Хвалила и подбадривала — не останавливаться, не жалеть себя. До источника оставалась совсем чуть-чуть, когда моя рука провалилась в него, утянув рукавицу. Ледяная вода ошпарила ладонь калёным огнём, намочила край пуховика.
Я отдёрнула руку, стала дуть на сведённые от холода пальцы. Безумная эйфория сменилась инфернальным ужасом. Непроизвольный стон вырвался из груди. Мамочки. Что это? Почему здесь вода?
Вспомнился рассказ Юли, что глубина в заливе Малого моря доходит до двухсот метров. Рядом со мной тонны ледяной воды? В сердце словно вонзилась игла. Я сдохну от страха, если буду думать о том, что меня ждёт в глубине.
Чуть сдвинувшись назад от края начавшегося расширяться разлома, я, содрогаясь, протянула руку вперёд. Ладонь наткнулась на острый скол льда. Он совсем рядом! Чего я запаниковала? Это просто трещина. Трещина, разорвавшая лёд. Надо просто переползти её и двигаться дальше. Где-то там посёлок, гостевой дом, горячий чай, теплая комната.
Не надо думать, что подо мной двести метров глубины. Я судорожно всхлипнула. Вот и поцеловалась с Байкалом, правда рукой. В знак признательности отдала ему свою рукавицу. Надеюсь, он не будет ко мне жесток.
Сделав несколько вздохов, я резко подтянулась вперёд. Грудь оказалась над водой. Ещё один рывок, и ноги в валенках упёрлись в край трещины. Третий заход и я полностью одолела страшный разлом. Руку без рукавицы ломило от холода, я засунула её в карман, там оказалось даже тепло.
Передохнув, я начала подниматься. Надо идти, лежать батоном, значит, замёрзнуть. Шатаясь, я кое-как встала на четвереньки, отползла от края трещины. Руки тряслись, готовые подломиться в любую минуту. Голую ладонь жгло нестерпимо. Стоная от боли, я зубами натянула на ладонь рукав, ухватила пальцами обледенелый край пуховика и сжала пальцы в кулак. Так стало гораздо легче.
Ещё проползла пару метров. Поняла, что надо вставать. Поставив на лёд сначала одну ступню, я передохнула и, упираясь руками, стала подниматься. Наконец, мне удалось выпрямиться. От усилий я даже согрелась. В снежной круговерти ничего не было видно. В какую сторону идти? Если я выберу неправильное направление — очень быстро окочурюсь от холода.
Зная свою способность ночью сбиваться с направления от кровати до окна, я пошла вперёд. Будь, что будет. Стоять нельзя. Нельзя сдаваться, надо найти выход.
Вспомнились коровы, что шли, опустив голову, друг за другом по тропе к своему стойбищу. Их вёл животный инстинкт. Просто инстинкт.
