к дому Кузякина, и распевал на разные лады одну и ту же подвернувшуюся на язык строчку: «То ли еще будет! То ли еще будет!»
Кузякина он застал на дворе; тот подправлял плетень, вплетая свежесрезанные тальниковые хворостины в изреженные и прохудившиеся от времени прорехи в заборе.
Это был средних лет мужчина, черноволосый, с неприветливым скуластым лицом и косоватым разрезом узких монгольских глаз.
– Вы – Кузякин Михаил Емельянович?
– Ну, я, – неохотно отозвался тот, кладя топор на дровосек.
– Я участковый уполномоченный, – Коньков показал свою книжку.
– Да знаю, – сказал Кузякин, не глядя на этот красный документ.
– Мне поговорить с вами надо.
– Пожалуйста. – Хозяин указал на здоровенный чурбак, сел сам и вынул пачку папирос.
– Да что ж мы здесь? – Коньков глянул на серое небо. – Вон и дождь накрапывает. Пошли в избу!
– Пошли.
Коньков пропустил вперед себя хозяина и сам нырнул через порог в темноватые сени, потом прошли в избу. Изба как изба, ничего подозрительного: полы чистые, крашеные, стены обклеены обоями. Над кроватью с никелированными шишечками висит дробовик и патронташ. Коньков прошел к столу, сел напротив хозяина.
– Вы заготовителем работаете, в Бурунге?
– Так живу-то здесь. Работаю в потребсоюзе. Бываю, конечно, и в Бурунге… Изредка.
– Ну как изредка? Последний-то раз когда там были?
– Да уж недели две прошло.
– Ага!.. А что вы там делали?
– Пробковую кору сплавляли.
– Дробовичок-то с собой берете? – Коньков кивнул на ружье.
– Берем… Так, по уткам ежели.
– А если что покрупнее? Карабина-то разве нет?
– Как видите. – Кузякин указал на стену.
Вошла хозяйка, приветливо улыбнулась.
– А у нас во-он кто! Гости, оказывается.
– Гостей угощать надо, – сказал Коньков, здороваясь с хозяйкой.
– И правда! – встрепенулась она. – Миша, ну-к, сбегай за бутылкой.
– Спасибо! – остановил Коньков приподнявшегося было хозяина. – Рад бы с душой, как говорится, да нельзя. Служба! А вот кваску бы я испил.
– Дак я сейчас! – метнулась к дверям хозяйка.
– Не беспокойтесь! – Коньков подошел к скамье на кухне, над которой висел ковш, снял его. – Проводите, а я по пути и напьюсь.
И, направляясь к двери, спросил:
– Где у вас погреб-то?
Хозяин как-то съежился, а хозяйка, все еще не понимая, что к чему, защебетала:
– Дак, на двор выйдете – тут вам будет налево хлев, а туточки пряменько и погреб.
– Ну, хозяин меня и проводит, – обернулся Коньков к Кузякину. – Там и напьемся за компанию.
Они вышли во двор. Здесь, за дровосеком, под тенью ильма, стоял бетонный погреб, вернее, виден был только вход в погреб – окованная дверь под козырьком.
Растворилась она со скрежетом. Коньков, пригибаясь, вошел первым. В сумрачном погребе на мощной матице висело два окорока.
– О-о! Да тут и закусить есть чем, – весело сказал Коньков. – Кабаньи?
– Да, – выдавил из себя хозяин.
– Попробовать-то можно?
Кузякин только плечами пожал. Коньков вынул охотничий нож, отрезал небольшой кусочек, пожевал.
– Свежего копчения. Еще дымком припахивает. А говоришь – в тайге давно не бывал?
В ответ раздался только тяжелый вздох.
– Ну, что? Остальное сам покажешь или будем искать? – спросил насмешливо Коньков.
– Вон там в кадке изюбрятина. И больше ничего нет.
Коньков подошел к кадке, открыл рядно, там лежало мясо. Коньков пощупал его, отрезал кусочек, взял на язык.
– Даже просолеть не успело. Сами убили?
– Нет.
– Когда привезли? Третьего дня?
– Да.
– С кем везли?
– Один.
– У кого брали мясо?
– Охотники продали.
– Кто именно?
– Да они все там на одно лицо… не то нанайцы, не то удэгейцы.
– Вы покупали в Бурунге?
– Нет, возле артели. До Бурунги бензина не хватит.
– А сколько сдали мяса в сельповский магазин?
Кузякин, застигнутый врасплох, помолчал…
– Так чтобы в магазин сдавать… этого не было. Приезжала Настя, продавец. Ну, пуда два взяла для своих… знакомых там, друзей.
– Понятно! Промысел налажен.
– Да это случай… Просто подвернулись мне охотники. Я ж на рыбалку ездил. Какой там промысел!
– Разберемся… – Коньков вышел на двор и сказал хозяину, запиравшему дверь: – Вы погреб-то не закрывайте. Сейчас понятых вызовем. Придется мясо конфисковать, и протокол составим…
15
В приемной прокуратуры, куда пришел Коньков, чтобы доложить Косушке насчет конфискации убоины, он неожиданно столкнулся с Дункаем.
– Семен, ты чего здесь делаешь? Тебя снова вызвали? – Коньков с настороженностью и недоумением глядел на Дункая.
– Да нет, не вызывали, – ответил тот улыбаясь и протягивая руку. – Сам приехал.
– По какому делу?
Дункай взял Конькова под руку и отвел к порогу, подальше от сидевших на диване посетителей.
– Понимаешь, какая история… Тот шалый тигр, которого замечали возле Бурунги, теперь на Улахе ходит.
– Ну и что? А где эта Улахе?
– Улахе по-вашему Медвежий ключ. Распадок.
– Постой! Про Медвежий ключ и у Калганова написано, но его нет на карте.
– На карте есть Улахе. А русские охотники, из Воскресенского, звали это место Медвежьим ключом.
– Что ж ты предлагаешь? Поймать этого тигра и допросить – съел он свидетеля или нет? – усмехнулся Коньков.
– Да погоди ты!.. – Дункай опять потянул к себе Конькова и сказал тише: – Там же, наши люди говорят, будто скрывается какой-то человек. Понимаешь, чепуха получается: тигр слопал человека на Бурунге и живет в распадке рядом с другим человеком. И ничего! – Он зашептал Конькову на ухо: – А может, этого свидетеля-кашевара никто не съел? Может быть, он и скрывается там?
– Семен Хылович, ты гений! – Коньков ткнул его в бок и шепнул на ухо: – Ты про эти свои догадки никому не говорил еще?
– Никому! – покачал головой Дункай.
– Молодец! Ты один приехал?
– Со мной еще Сольда. Он на завалинке сидит, на солнышке греется.
– Зови его сюда! А я сейчас следователю скажу – и мы вас вызовем.
Как только вышел от Косушки прокурор, Коньков сразу прошмыгнул в дверь.
– Чего это «сам» тебя навещал? По нашему делу?
– Да. Вот принес заключение экспертизы насчет пули, убившей Калганова. – Косушка указал на бумагу, лежавшую сверху в раскрытой папке. – Только что от криминалистов получил.
– Ну и что?
– Говорит, пустыми поисками занимаетесь. Это он насчет твоих пуль… Ну, тех, что врачиха в бадью всадила. Вы можете, говорит, перебрать все карабины, которые зарегистрированы в республике, и ни один из них не будет искомым. Пуля эта выпущена из нестандартного ствола. Скорее всего – самоделки.
– Дак как же его искать?
– А это, брат, наша с тобой забота. Какие новости?
– Накрыл одного охотника с убоиной.
– Какой убоиной?
– Все той же!.. Изюбрятина, кабанина… свежая!
– Изюбрятина? Что за человек?
– Заготовщик из потребсоюза.
– Где он взял?
– Темнит. Говорит, что купил у охотников возле
