казалось, что эта нескончаемая мистическая мелодия несет его в божественную вечность. А потом все закружилось перед ним. Он рухнул лицом вниз.
Том Донован, который уже не был похож на Тома Донована из-за приклеенных к его лицу черной бороды и усов, уставился на монитор компьютера, где записанные данные о передвижении Михаила накладывались на географическую карту мира и навсегда сохранялись в электронной памяти. Том был озадачен. То, что он увидел на экране, было настолько неожиданным, что у него открылся рот. Он хмыкнул и пошевелился на скрипучем стуле. «Этот вопрос требует обсуждения с начальством», довольно неразборчиво пробормотал он, размышляя о своем задании и о том, к каким неожиданным последствиям оно может привести. Том поднял руку, чтобы стереть пот со своего влажного лба. Нечаянно его пальцы коснулись белого тюрбана, венчающего его голову. Тюрбан, шальвар-камизе и великолепная растительность, покрывающая его лицо, помогали ему незаметно смешаться с жителями этого азиатского мегаполиса, где в настоящее время он пытался, не без успеха, приспособиться и выглядеть как окружающие. Спертый воздух в темной, заплесневелой комнате был несколько прохладнее, чем изнуряющая жара летнего вечера снаружи. В комнате пахло старым деревом, кожаной влажной обувью и дохлыми насекомыми, застрявшими между половицами. В центре помещения стояла вешалка на колесах, на которой на пластиковых плечиках висели бесформенные платья унылых цветов, служившие прикрытием его шпионской деятельности в Пешаваре. Был поздний вечер, город засыпал, Том находился один в магазине, занимавшем первый этаж четырехэтажного здания в торговом районе города. Ставни были закрыты и дверь заперта, не пропуская надоедливый шум. Базар опустел до утра. Гул утих и ни один звук окружающего мира не проникал внутрь. Электрический торшер отбрасывал тени, сидящего в кресле человека, и угловатую конструкцию оборудования связи на столе. Сегодня был трудный день. Его руки были скрещены на груди, подбородок выдвинут вперед, а усталое похудевшее лицо посерело. Услышав скрип внутренней лестницы, Том обернулся, с облегчением завидев, спускающегося со второго этажа, своего коллегу Стива. Стив, такой же, как и oн, офицер ЦРУ был загримирован под зажиточного таджика. Вышитая тюбетейка на его до блеска выбритой голове и шелковый халат в сине-красную полоску, доходящий до щиколоток, довершали иллюзию. Стив мог бы сойти за богатого торговца тканями с севера страны, если бы не одно обстоятельство: он не знал ни одного местного языка и был вынужден молчать, передвигаясь по улице. Пока что этот недостаток не оказался фатальным. Стив был членом отряда специальных операций и у него была другая задача. Его работа заключалась в надзоре за полетами самолетов наблюдения «Хищник» в этом районе. Участие Стива в отслеживании боеголовки было для него второстепенным и не имело существенного значения, но он всегда был готов протянуть руку помощи; Том приветствовал его сотрудничество. «Что происходит?» спросил Стив. «Белова отвезли очень глубоко в горный район», поделился Том. «Тамошние обитатели не признают никакой власти, кроме власти своих племенных вождей. Даже пакистанские правительственные войска отправляются туда большими отрядами и только со специальными миссиями». «Ну, что же… Это неплохо. Теперь Мр. Белов возможно очень близок к высшему руководству Аль-Каиды», заметил Стив. «Разве это не является нашей целью?» «Да, но я надеюсь, что у него хватит мужества пережить эту встречу», после долгих раздумий ответил Том. «Не забудь, что там недавно были разоблачены и обезглавлены двое наших агентов».
Глава девятая
Прошла короткая летняя ночь и начало рассветать. По утреннему голубому небу плыли тонкие розовые облака. Монументальные горные хребты и узкие зеленые долины, залитые сиянием восходящего солнца вызывали желание восторгаться их красотой. Белые снежные шапки, бледно-серые скальные вершины и загадочные ущелья представлялись обманчиво близкими с любой точки обзора на уединенном плато, скрытом в самом сердце горной страны. Ослепительные солнечные лучи падали на обширные массивы плодовых садов, зажигая красным, желтым и белым гроздья вишен, яблок и винограда, выращиваемых местными жителями. В курятниках кукарекали петухи, квохтали куры, а с пастбищ доносилось блеяние овец и мычание быков и коров. Флора и фауна провозглашали новый счастливый день. Казалось, что жизнь здесь радовалась и процветала.
Солнечные лучи упали на человека в белой одежде, спящего в гамаке, натянутом на столбах в вишневом саду. Тюрбан валялся на траве возле увесистого брезентового мешка, а низкая ветка, усыпанная красными спелыми ягодами, щекотала его босую ногу. Кожаные сандалии, аккуратно поставленные возле гамака, терпеливо ожидали пробуждения своего владельца. Яркий утренний свет разбудил мужчину, напоминая ему, что человеческое бытие — ограниченный, недолгий ресурс и ему лучше торопиться, чтобы произвести что-то полезное. Когда солнце начало припекать, он чихнул и поднял голову. «Где я?» молвил человек на языке, на котором никто и никогда не говорил в этой местности. Он повел взглядом по сторонам, но ничего не увидел, кроме серых пятен. В глазах двоилось, троилось и плыло. «Доброе утро, друг», услышал он приветствие трех пуштунов, которые подошли к нему и в унисон обратились к нему на ломаном русском. То были знакомые Михаилу его спутники по путешествию Абдулла и Махмуд. Вчерашний переводчик маячил позади, прячась за их мощными телами. «Доброе утро,» Михаил с трудом пошевелил конечностями. Он едва ворочал языком после вчерашней одуряющей ночи. «Где я?» «Разве вы сами не видите? Это похоже на райские сады», ответил Абдулла. «Возможно, что вы захотите остаться у нас навсегда.» Услышав это, Михаил почувствовал тяжесть на сердце. «Надеюсь, что американцы быстро вытащат меня отсюда», мелькнуло у него в голове. Он опустил ноги на траву и неловко вылез из гамака. Ему было трудно держать шею прямо и спину ровно, а голова его моталась из стороны в сторону. Ничего не замечая, Махмуд завел свою старую песню, «Купите здесь землю, постройте дом, возьмите замуж много прекрасных девушек. Что может быть лучше?» Но глаза Михаила были мутными и пустыми. «Шейх накануне вечером дал русскому слишком много гашиша», высказал Абдулла свое мнение по-арабски. «Наркотик все еще сидит у него в голове. Он еще не выздоровел». «Давайте позавтракаем», предложил Махмуд, игнорируя комментарий своего напарника. Короткая гравийная дорожка привела их к фасаду двухэтажного особняка. Это ветхое строение с пятнами известки на кирпичных стенах стояло среди деревьев на пологом холме, господствующим над окрестностями. Но здание еще функционировало и принимало гостей. Впереди располагалась широкая арочная веранда, окруженная мраморным парапетом и круглыми колоннами. На плиточном полу стояли высокие каменные вазы с цветущими красными розами и желтыми гвоздиками. Посетители невольно замерли, разглядывая захватывающую панораму величественных гор раскинувшихся на фоне облачного
