Книга Лексикон - Павел Олегович Марушкин

— Гм… Полагаю, это не совсем корректно — ведь вы московитка, а полковник Фокс, как ни крути — один из героев Крымской компании…

В этот момент снизу донёсся грохот, звон разбитого стекла, женский визг — и яростные крики. Ласка в замешательстве остановилась. Что-то явно пошло не так — причем отнюдь не связанное с фелис!

— Добралси я до тебя, с-сотона! Кровавый ублюдок! — ревел по-славянски чей-то жуткий бас. — Теперича не уйдёшь!

— Ружьё, ради всего святого — принесите ружьё! — визжал женский голос. — Пристрелите же, наконец, этого зверя! О, боже!

— Потап!!! — Ласка поняла, наконец, из-за чего возник переполох. — Нет! Что ты делаешь!

Девушка бросилась вниз по ступеням, в гостиную. Там царила полная неразбериха. Меж поваленных чучел застыли растерянные лакеи; нескольким дамам стало дурно — а хозяин дома был зажат в угол здоровенной мохнатой тушей. Полковник Фокс выставил перед собой саблю; лицо его покрывали мелкие бисеринки пота. Потап не давал ему двинуться с места: оскалив клыки, он ловил каждое движение полковника, готовый немедленно воспользоваться его оплошностью. На полу виднелись капли крови: похоже, клинок Мэтью Фокса уже зацепил медведя — впрочем, судя по всему, рана была лёгкой.

— Прекрати немедленно! — Ласка бросилась к Потапу. — Что ты себе позволяешь!

— А ну, пр-р-рочь!!! Я этого моменту много лет ждал!!! — в рыке хищника с трудом можно было разобрать членораздельную речь. — Я, командир Специальной пластунской бригады! Я пробралси на Альбион заради него! Ну-ко, вспомни-ко, полковник — кто приказал расстреливать десять пленных за каждого вашего солдата?!

— Он не понимает тебя! — отчаянно крикнула девушка. — Ты говоришь по-славянски!

— Так переведи ему!!! — рявкнул медведь. — Давай-ко, сделай это, прохвостка — пущай знает, за что…

В этот момент полковник сделал короткий выпад — и Потап с бешеным рёвом отпрянул: клинок сабли зацепил ему плечо. Внезапно медведь развернулся и бросился к противоположной стене. С потрясающей лёгкостью могучая туша взлетела в прыжке, когтистая лапа рванула шотландский палаш, закреплённый на старинном щите — и скобы не выдержали. На пол Потап приземлился уже с оружием; и держал он его твёрдо, несмотря на то, что рукоять была не слишком-то удобна его лапе. Полковник отделился от стены и сделал несколько шагов навстречу противнику. Потап налетел на него, словно ураган. Пронзительно дзенькнула сталь — раз, и другой; полковник пошатнулся, но устоял на ногах, а медведь проворно отскочил, получив ещё одну лёгкую рану. Теперь он не спешил. Искрилась мохнатая шкура, когти нижних лап оставляли глубокие царапины на дорогом паркете.

Полковник не спускал глаз с Потапа; противники медленно кружили по залу, выжидая подходящий момент. Ласка, закусив губу, оглянулась — и увидела на галерее человека с винтовкой. Он был одет в ливрею, но девушка отчего-то сразу поняла, что обязанности его несколько выходят за рамки лакейских. Человек вроде бы не спешил — и в то же время двигался с быстротой и точностью опытного солдата. Раз — и ствол оружия ложится на перила галереи, воронёный металл холодно поблёскивает в свете газовых рожков. Два — щелкает затвор, стрелок приникает щекой к прикладу… Повинуясь импульсу, девушка бросилась к медведю и обхватила его руками.

— Потап, тебя сейчас пристрелят! Пожалуйста, остановись!

— А ну, отпусти! — рявкнул тот; Ласка ощутила, как под мохнатой шкурой перекатываются мышцы — огромные, мощные, не чета человеческим…

— Отойдите, леди! — резко окликнули её с галереи; но девушка лишь плотнее прижалась к вздыбленному, остро пахнущему звериным потом меху.

Странное спокойствие вдруг снизошло на неё.

— Ты на мушке, дурень! — негромко бросила она. — Скажи мне, Потап, скольких ты потерял…Там?

— Твоё како дело?!

Тело зверя содрогалось от еле сдерживаемой яростной силы. Ласка понимала — лишь самая малость удерживает Потапа от непоправимого: отшвырнуть её в сторону, словно куклу, рвануться вперёд, в самоубийственную атаку — а там будь, что будет…

— Если тебя убьют сейчас… Если ты словишь пулю или клинок… Значит те, кто лёг в крымскую землю, умерли напрасно! Потому что они погибли ради того — чтобы жил ты!!! — с неожиданной яростью закончила она. — А теперь брось этот чёртов палаш! Выполнять, живо!

Тугие, как натянутый арбалетный лук, мышцы зверя ещё несколько секунд пребывали в напряжении — а потом вдруг разом обмякли. Потап выпустил из лапы оружие, оно воткнулось в пол острием — и басовито загудело, покачиваясь из стороны в сторону. Ласка обернулась: стрелок всё ещё держал их на мушке.

— Опустите ружьё! — негодующе воскликнула она. — Немедленно!

И лакей, который был отнюдь не только лакеем, подчинился.

Полковник Фокс откашлялся. Лицо его пошло красными пятнами от пережитого волнения.

— Миледи…

— Мы уходим, полковник Фокс! — ледяным тоном процедила Ласка, легонько подталкивая Потапа в сторону двери. — Прошу прощения за доставленные неудобства.

— Но… Что, чёрт возьми, происходит?! Почему ваш… Э-э… Почему этот зверь на меня накинулся?!

— Вспомните Крым, полковник, — бросила девушка через плечо. — Вспомните ваш приказ — десять за одного…

— О чём вы… — начал Метью Фокс — и осёкся.

Ласка шла к дверям, не оборачиваясь — и не видела, с каким жадным любопытством смотрит ей в спину молодой блондин, как вспыхивает в его глазах запоздалое узнавание.

— Уже уходите, сэр, мэм? — с идиотской невозмутимостью обратился к ним медный дворецкий. — Надеюсь, вам понравилось… Тш-ш… Вам понравилось… Тш-ш… Вам понравилось… Тш-ш… Вам понравилось… — в системе звуковоспроизведения что-то заело; механический болван катился следом и уже у самого входа вдруг пожелал: — Счастливого пути, сэр, мэм…

Потап глухо зарычал; Ласка же не смогла удержать смешка — правда, несколько истеричного.

Стоило им выйти из дома, как девушку охватила дрожь. Лошади заволновались, начали ржать и биться в удилах. Вознице с трудом удалось успокоить животных — запахи крови и медвежьего пота были столь сильны, что у Ласки закружилась голова.

— Раны серьёзные? Куда он тебе попал? Кровит сильно? — с такими вопросами обратилась она к своему спутнику.

— Не помру… — буркнул Потап после долгого молчания.

— Надо перевязать! — Ласка решительно сдёрнула шаль. — Показывай!

— А толку? Здесь всё равно не видать — темно, — резонно возразил медведь. — А там я уж сам… Как-нибудь.

— Вот «как-нибудь» не надо! — нахмурилась девушка. — Приедем домой, и я сама всё сделаю… Терпи пока.

Несколько минут прошло в тишине; лишь нервно цокали по брусчатке мостовой лошадиные копыта.

— Ты не графиня Воронцова, — сказал вдруг Потап. — Ты вообще… Не из благородных.

— Почему ты так решил?

— Видал я всяких аристократов… И смелых, и не шибко… — Потап фыркнул. — Но чтоб благородна барынька палаш от сабли сходу отличала — ой нет…

— А крестьянская