над вражескими лётчиками, сбитыми над территорией Рейха. Призывая не соблюдать конвенцию об обращении с военнопленными, министра пропаганды говорил: «Полиция и вермахт не будут применять силу против немецкого народа, когда он обращается с детоубийцами так, как они того заслуживают. Если вражеских пилотов не поведут на эшафот, а совершат расправу на месте, то мы не будем проливать крокодиловы слёзы».
Когда после совещания Гитлер поделился с Гёббельсом своими опасениями, что немецкая экономика не выдержит затяжной войны, особенно если в войну вступят США, рейхсминистр пропаганды ответил фюреру, что немцы станут не роптать, а усердно трудиться в тылу и героически сражаться на фронте, но только в том случае, если будут видеть в будущем победу и власть немецкой нации над всеми европейскими народами. Поэтому для достижения народного единства, Гёббельсу нужен беспрецедентный тотальный контроль над умами и душами людей, которого никогда ещё не было в мировой истории. Лишь когда немцы проникнутся верой в непогрешимость фюрера, когда их стремление к полному разгрому врагов Рейха будет сочетаться с трудолюбием и самопожертвованием, только тогда наступит долгожданная победа.
Почти сразу после начала войны, буквально с первых месяцев, стала ощущаться нехватка продовольствия и топлива. Правительством были введены ограничения на продажу отдельных промышленных товаров. Эти вынужденные меры объяснялись гитлеровским правительством военным положением и потребностями фронта.
В газетах стали появляться объявления о закрытии кафе и ресторанов. Причиной закрытия в первые недели войны честно указывалась нехватка продовольствия. В январе 1940 года Гёббельс запретил под страхом закрытия газет и увольнения всего персонала, упоминать в средствах массовой информации о каких-либо перебоях в снабжении населения промышленными товарами и продовольствием.
Весной 1940 года длинные очереди выстроились у винных магазинов и табачных лавок, торговавших импортными сигаретами и алкоголем. Чтобы оправдать нехватку топлива, Гёббельс поручил прессе регулярно публиковать материалы о том, что весь мир страдает от необычно суровых весенних холодов.
В самом начале войны Гитлер воздерживался на западном направлении от активных действий на суше и в воздухе, одновременно пытаясь заключить мирное соглашение, не допустив гибельную для Германии войны на два фронта, как это случилось в 1914 году.
Предпринимались лишь ограниченные акции на море против Англии. Западные державы также не предпринимали никаких действий против Третьего Рейха. Французские генералы лишь с некоторым опасением наблюдали за перемещением дивизий вермахта. Авиация бездействовала с обеих сторон, лишь иногда с самолетов сбрасывали пропагандистские листовки.
Несмотря на то что согласно польско-французского военного договора Франция должна была в 15-ти дневный срок после нападения Германии на Польшу начать наступательные действия против Германии, на встрече глав правительств и начальников военных штабов Франции и Великобритании в Аббевилле было решено не начинать никакого наступления на западном фронте, перенести его на весну 1940 года.
Об отказе начинать военные действия поляков не уведомили, а военных представителей в Париже и Лондоне попросту перестали принимать и давать им какие-либо объяснения.
Первый испуг Гитлера и германского военного командования от объявления войны Великобританией и Францией прошёл через две недели. Стало понятно, что западные союзники отдали Польшу Гитлеру.
Бездействие вооружённых сил Франции и Англии, которые имели огромное превосходство, не могли потом объяснить даже немецкие генералы. Начальник штаба Верховного главнокомандования генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель на Нюрнбергском процессе так сказал о первых неделях войны: «Если бы французы наступали, мы смогли бы им противопоставить лишь видимую оборону». Генерал-полковник Альфред Йодль полагал, что в 1939 году вермахт избежал полного разгрома только потому, что 110 дивизий, которые имели вместе французы и англичане, стояли без действия против 23 немецких дивизий. Один из наиболее выдающихся военных стратегов Третьего Рейха генерал-полковник Хайнц Вильгельм Гудериан писал после войны по этому поводу в мемуарах: «…не покидает удивление, почему французы не воспользовались таким удачным моментом».
После вступления США в войну, нацистская пропаганда, не меняя курса, просто увеличила объём идеологической лжи, выливаемой ежедневно в головы граждан Третьего Рейха.
Гёббельсовские радиоговоруны и борзописцы пугали обывателей старыми глупыми страшилками, опробованными в антибританской пропаганде, всячески пытались представить Соединённые Штаты как страну, захваченную евреями, где наверху правят капиталисты-эксплуататоры, а внизу влачит незавидное существование несчастный многонациональный американский народ, бесправный в своей массе, бескультурный и малообразованный.
Из пропагандистских статей и книг, выпуск которых щедро оплачивался Имперским министерством пропаганды и народного просвещения Третьего Рейха, следовало, что США — это морально разложившаяся страна, где царят полная бездуховность, не порицается гомосексуализм и проституция, страна хитрых и подлых еврейских банкиров, биржевых воротил, жестоких итальянских и ирландских гангстеров, состоящих на службе у банкиров и продажных политиков.
Первоначальный страх, связанный с начавшейся войной, навеянный воспоминаниями об ужасах Первой мировой, прошёл. По мере того как Германия одерживала одну победу за другой, росла уверенность в непобедимости вермахта и вера в Гитлера не только как в выдающегося немецкого политика, вождя нации, но и великого военного стратега.
Агрессивная война против Польши была первой, развязанной Гитлером, следующими двумя странами, подвергшимися агрессии, стали Дания и Норвегия.
Между Германией и Данией 31 мая 1939 года был заключён договор о ненападении, в котором говорилось, что стороны «полны решимости поддерживать мир между Данией и Германией при любых обстоятельствах».
Несмотря на заключённый договор, Третий Рейх вторгся в Данию 9 апреля 1940 года, т.е. уже через 10 месяцев.
2 сентября 1939 года, сразу после нападения на Польшу, гитлеровское правительство, заверила Норвегию в добрососедских отношениях и ненападении ни при каких обстоятельствах: «Интересы Германии никогда не сталкивались с интересами северных государств и между ними не существовало и не существует спорных вопросов. <…> Правительство Германской империи, учитывая дружественные отношения, существующие между Норвегией и Германией, не намерено ни в коем случае нарушать целостность и неприкосновенность Норвегии и будет уважать территориальную неприкосновенность Норвежского государства».
Через 7 месяцев, 9 апреля 1940 года Германия, одновременно с нападением на Данию, вторглась в Норвегию.
На самом деле «превентивный» захват чужой территории, оправдываемый необходимостью немедленно действовать в рамках самообороны, в тот момент, когда уже не представляется возможности для выбора средств, обсуждался и планировался нацистским руководством задолго до возникновения самой опасности. Не наблюдалось никаких предпосылок для нарушения Норвегией собственного нейтралитета или захвата Великобританией при бездействии норвежского правительства. К примеру, Германская миссия в Осло и руководство МИДа Германии полностью исключали такую возможность. Большинство германских военных также отрицали возможность захвата британскими войсками Дании и Норвегии. Адмирал Асман 26 марта 1940 года записал следующее: «Угроза высадки англичан в Норвегии не считается серьёзной».
Уже после войны из опубликованных документов стало известно, что британцы действительно планировали минирование норвежских вод и высадку в Норвегии десанта, но немцы ничего не знали об этих планах. Следовательно, они не могли стать причиной «превентивного» нападения.
Норвегия была оккупирована Германией в том числе для того, чтобы у люфтваффе появились аэродромы, с которых можно было проводить более эффективные авианалёты на Британию и Францию. Эти планы появились у нацистского руководства и высшего военного командования Рейха задолго до того, как появились какие-либо намерения у союзников высадить десант, на которые теперь некоторые историки ссылаются при попытке оправдать действия нацистов.
На заседаниях Нюрнбергского международного военного трибунала подсудимыми не высказывалось никакого предположения о том, что у Британии имелся какой-либо план по оккупации Дании. Современными сторонниками «превентивной войны», пытающимися оправдать агрессию нацистов и отрицающих их вину в развязывании Второй мировой войны, также никогда не выдвигалось никакого оправдания оккупации Дании.
Населению Рейха оккупация Дании и Норвегии преподносилась как исключительная и вынужденная мера, чтобы не оказаться в невыгодном стратегическом положении, которое непременно возникнет в случае вероятного захвата этих государств Великобританией. Этот «превентивный удар» был необходим для обеспечения поставок руды из Швеции и должен был дать кригсмарине и люфтваффе возможность атаковать Британию с северных баз, что давало значительное преимущество.
Из показаний гросс-адмирала Эриха Редера, гросс-адмирала Карла Дёница и руководителя Управления внешней
