Книга Время Листопада - Елизавета Бранник

— Здесь? — полушепотом, с шутливым ужасом спросила Ирина.

— К стене, спиной ко мне, — тихим голосом приказал Макс. — Ноги раздвинь.

Что ему нравилось в таких тетках, это то, что их почти не приходилось заводить. Он стянул с нее трусики до колен, провел рукой между ног. Она сразу еле слышно застонала, и Макс зажал ей рот.

— Сучка, — шептал Макс ей на ухо. — Нравится тебе это? Нравится быть мачехой при таком пасынке?

— Да, — читал он по ее губам. — Да, да.

ГЛАВА 11. Покой нам только снится

Николай оказался высоким, крепким молодым человеком, именно таким, какими Злата представляла телохранителей. Одевался он тоже соответственно — в строгий костюм с галстуком. Он первым делом подсказал Злате, что нужно идти в деканат — получить пропуск в университет. Декан, зная студентку Степанову и ее непростую ситуацию (Злата каждое лето подрабатывала в деканате), немного удивилась, но Злата, снова с подсказки Николая, объяснила, что с недавних пор работает няней у известного бизнесмена, и показала договор. В универе и не к такому были привычны — сразу выдали молодому человеку карту- пропуск.

Первый день прошел просто отлично: Макс не встретился, Злата отсидела на всех лекциях и сдала на проверку текущие работы. Она выбрала два дня в неделю, когда в расписании почти не было семинаров. Николай тоже был доволен — он успел выспаться на диванчике в нише между лекционными аудиториями. Сидя, ему это было привычно, как он объяснил. В конце дня он отвез Злату к воротам дома Листопадов и уехал, получив оплату.

Жизнь налаживалась. В саду все сильнее опадали листья. Владушка, прыгая между деревьями, рассказывал Злате о своей мечте — пойти в школу и учиться с другими детьми. Злата его успокаивала: он уже почти выздоровел, и скоро папа отдаст его в третий класс. Ну, или в четвертый, на следующий год. Игорь Владимирович действительно об этом подумывал, даже посоветовался со Златой. Злате было приятно, но она согласилась, что окончательное решение нужно будет принять после основательной проверки мальчика врачами. Гоняясь за Владушкой по саду, она думала, каким замечательным отцом является Игорь Владимирович. И почему тетя Галя говорила, что он большую часть времени проводит в городе… хм… с девушками? Листопад-средний каждый день приезжал домой с работы, минута в минуту, а если задерживался, предупреждал Злату через мессенджер. Находясь дома, он постоянно держал Владушку в поле внимания — вот и сейчас поглядывал на сына в окно — но Злата воспринимала это не как контроль над собой или недоверие хозяина дома, она прекрасно понимала, что значит скучать по близким. Хотя сама ругала себя за то, что вот уже несколько дней не навещала дядю с тетей и Вику.

Временами Злата думала о том, что это, должно быть, ее мама смотрит на нее с небес. Смотрит и защищает свою глупую дочь: уберегла ее от злодея, позволила сбежать и даже ангела-хранителя послала — Игоря Владимировича. Ну, с его характером ангел из него был так себе, он уже несколько раз делал Злате замечания суровым сухим тоном, но она и тут была не в обиде — заслужила.

В первый раз, она получила нагоняй, когда они с Владушкой расшалились. Злата разогналась и врезалась в Игоря Владимировича у дверей его кабинета (у нее опять заныло плечо). Он как раз выходил, и его по инерции внесло в комнату. Игорь Владимирович чуть не упал. Удержался. И Злату удержал. Злата со страху вцепилась Листопаду в рубашку и чуть не оторвала ему верхние пуговицы. Поставив ее на ноги, Игорь Владимирович попросил в дальнейшем находить места для игр в других частях дома. Злата попыталась объяснить, что здесь им играть намного интереснее и… образовательнее, обучательнее (от смущения он начала плести какую-то чушь): в коридоре есть глобус, они играют в пиратов под лестницей, учат английские слова по фигуркам зверей в серванте в синей гостиной…

— Хорошо, хорошо, — немного нетерпеливо сказал Листопад, отворачиваясь. — Только поменьше шума, будьте любезны.

Выходя, Злата оглянулась и смутилась окончательно — Игорь Владимирович стоял у окна, застегивая рубашку, плечи его подрагивали. Он что, смеется над ней?! Злата расстроилась: ей так хотелось выглядеть взрослой! Она ведь хороший репетитор для Владушки! Она старается изо всех сил! Но Игорь Владимирович с его статусом всегда будет свысока смотреть на таких, как она — бедных и неопытных дурочек. Она даже всплакнула почему-то перед сном в своей комнате.

Второй раз нагоняй оказался более серьезным, неприятным, но опять в случившемся была вина Златы. Владушка расшумелся, не желая пить лекарства, заспорил, побежал от нее к отцу, заскочил в кабинет с возмущенным воплем:

— Пап, скажи ей! Мне же не надо больше пить эти таблетки! Скажи Злате!

Злата тоже вошла следом за мальчиком. Листопад как раз разговаривал со Станиславом Аркадьевичем. Помощник быстро кивнул Злате, она тоже с ним поздоровалась, не показывая, что знакома с телохранителем хозяина. Игорь Владимирович взял из рук девушки блистер с таблетками, поднял на нее раздраженный взгляд:

— Разве вас не предупредили, что срок приема этого препарата для Влада уже закончен?

— Нет, — растерявшись, ответила она.

— Вы сами не могли проверить? В блистере использовано четырнадцать таблеток. Это две недели. В журнале медсестры черным по белому написано — две недели. И почеркнуто.

Игорь Владимирович не повышал тон, но Злате показалось, что он пригвоздил ее к земле своими словами.

— Я по… поняла. Я забыла.

— Вы помешали серьезному разговору.

— Простите.

— Идите.

Владушка немного подулся, подразнился, но потом, видя, что няня расстроена, начал ее утешать:

— Злат, ну не переживай. Папа всегда такой. Он порядок любит.

— Я, наверное, глупая, у меня таки вещи в голове не держатся!

— Ты не глупая! Ты умная! Очень умная! Мой папа с тобой и не разговаривал бы, если бы ты была глупой!

— Ну спасибо! Утешил! Он как раз со мной не особо и общается.

Злате в ту ночь не спалось. Она заставляла себя заснуть, но только ворочалась. Измаявшись, она оделась и пошла на кухню — налить себе молока. Она проходила мимо арки в комнате с камином, когда заметила какое-то движение в глубине. Игорь Владимирович стоял у портрета покойной жены. Злата застыла, завороженная печальной