за меня. Мне хватило сил и ловкости отскочить назад, но удача сегодня была явно не на моей стороне. Со всего размаха я ударилась головой обо что-то твёрдое сзади и, перед тем как потерять сознание, с изумлением и восторгом успела разглядеть в темноте любимое лицо Матвея. Свет померк, а с ним и все несчастья сегодняшнего дня…
– Ида! Родная моя!
– Матвей…
Зрение прояснялось, и в тумане проявляющегося мира я увидела желанные черты самого дорогого для меня человека. Матвей, он здесь, он пришёл, чтобы спасти меня…
– Ида, ты не узнаёшь меня?
– Как я могу не узнать, любимый…
– Ида, это я, Василий!
– Василий?
Произнесённое имя отозвалось во мне острым разочарованием. Я поморгала. Вася?! Да, никаких сомнений, именно он сидел возле меня на корточках! Как я могла так ошибиться?
– Узнала? Господи, как же ты меня напугала! Я боялся, что опоздал… Как только разглядел тебя в подворотне в окружении этих упырей, голову потерял! Разозлился так, что чуть вожака их не убил… Ида, голова болит? Тошнит?
– Болит, Васенька… И подташнивает.
– Похоже на сотрясение. Доберёмся до квартиры, вызову врача!
– Не хочу врача!
– Нужно, Ида!
Он бережно и очень осторожно поднял меня и медленно понёс к подъезду. Холодные снежинки щекотали мне лицо. И было так хорошо, так спокойно, как будто я вновь очутилась в воздухе с парапланом за спиной. Я закрыла глаза, всем существом своим подчиняясь плавному движению. По волнам, по морям…
– Покой, покой и ещё раз покой. А если головокружение не пройдёт, милости прошу к нам, сделаем рентген…
– Спасибо, доктор!
Василий закрыл дверь за человеком в синем халате и вернулся ко мне.
– Мне надо было с самого начала это делать!
– Что, Вася?
– Встречать тебя! Темнеет поздно, отморозков всяких в городе полно, а я – дурак несообразительный…
– Вася, скажи мне, пожалуйста, а ты больше во дворе никого не заметил? Ну, кроме хулиганов этих?
– Вроде нет… Разве что только бабу Люсю – она из магазина возвращалась. Но соседка наша туговата на ухо…
– Значит, никого…
– А почему ты спрашиваешь?
Он уселся рядом со мной, на краешек дивана, и приложил ладонь к моему лбу.
– Перед тем как я отключилась, мне померещился ещё один человек…
– Из тех, кто нападал на тебя?
– Нет! Наоборот! Мне показалось, что это он сбил вожака с ног…
– Он? – его рука отдёрнулась от моего лица, как от кипятка. – Ида, ты думаешь, что это не я, а кто-то другой тебя спас? Ты решила, что я лжец? Я??
Он побледнел, потом покраснел, а потом вскочил и выбежал вон из комнаты.
– Вася! Ты неправильно меня понял! Ну что же это такое, в конце концов?!
– Я очень хорошо тебя понял, Изольда!
Он ворвался обратно – растрёпанный, злой и… несчастный. Сердце моё оборвалось.
– Я завтра же сделаю предложение Лике! И гори всё синим пламенем!
– При чём тут Лика, Вася… – пролепетала я.
– Вот именно! Вот именно, Ида! Лика тут совершенно ни при чём! Ох, я идиот!!
Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. С потолка тонкой струйкой просыпалась извёстка. Я закрыла глаза. Кажется, главный идиот в этой квартире – я.
Глава 15
Следующие несколько дней мы существовали с Васей, как мирные, но безразличные друг к другу соседи. Я уходила утром на пленэр – он ещё спал, вечером меня поджидал на столе ужин, а рабочее место хозяина переместилось к нему в спальню. Нет, мы разговаривали друг с другом, иногда улыбались даже, но той откровенности, того трепетного внимания между нами, так радовавшего когда-то обоих, уже не было. Наверное, мне следовало съехать – в гостиницу, например, – но обрывать отношения вот так, нелепо и даже подло, мне совсем не хотелось, я и так чувствовала себя гнусной предательницей. Но только поделать ничего могла – от разговора Вася очень ловко и твёрдо уходил, а других путей для примирения придумать не получалось.
Но личная жизнь моя тем временем не топталась на месте. Свидания с Матвеем, день ото дня наполнявшиеся силой и нежностью, придавали смысл моему нынешнему бытию. Но не только тяга к этому человеку влекла меня. Мне показывали, крутя со всех сторон, как шарик, Город, демонстрируя каждую из сверкающих граней, и ещё вопрос, в кого я влюблялась больше – в Матвея или в Арбузов. Иногда они сливались в одно, и тогда я совсем переставала что-либо понимать, просто вдыхала и наслаждалась этим воздухом, необычайным ароматом старинных улочек и переулков, пылью мостовых и широтой Арбузовки. Даже снег, так отчаянно надоевший в Москве, здесь приобретал совсем особый смысл, и я тонула в ледяных его объятьях, тонула, погружаясь всё глубже и глубже, и безумно своему погружению радовалась!
Не бойтесь очарования!
А на лестницу молчания дорожка нас с Матвеем всё не выводила. Хотя где-то в глубине моей распахнутой души плескалось желание пройти ступеньку за ступенькой с человеком, который так прирос к моему сердцу, молча и не спеша пройти – и увидеть… Но нет, подталкивать судьбу в таких делах мне казалось невозможным. Пусть будет так, как должно быть…
– Ида, что у тебя с голосом? Ты что, влюбилась?
– Обычный голос, с чего ты взяла, Кето?
– Ой, мне только не говори! Я же тебя насквозь вижу, подружка! Ну-ка, быстро рассказывай, кто он? Местный товарищ или командировошнай?
Она так и произнесла – командировошнай, и ещё протянула буквы специально. Я рассмеялась.
– Кето, ну что ты такое говоришь!
– Значит, местный! – заключила она. – Кто его родители?
Кето всегда трепетно относилась к корням и семейным традициям. Грузинка, одним словом.
– Я и о нём толком ничего не знаю…
Сказала – и сама поразилась правде, заключённой в моих словах. А что я знаю о Матвее? Я даже дома у него никогда не была, все наши свидания проходили на улицах…
– Значит, он водит тебя за нос! Ида, ты заставляешь меня нервничать!
– Кето, я взрослая женщина!
– Вот то-то и оно! У тебя с ним уже что-то было?
– Кетено, я не хочу это обсуждать, слышишь?
– Идка… – прошептала она. – Так ты на самом деле влюбилась…
– Слава богу, дошло!
– Я завтра же вылетаю к тебе!
– С ума сошла? Не смей!
– Это ты с ума сошла! – закричала она. – Ты о дочке подумала? А о тётушках своих несчастных? На кого ты их оставить хочешь, на меня?
– Кето, что ты несёшь? Кто кого оставляет?
– Да я же по голосу твоему слышу! Ты уже всё решила, да? Ребёнка на
