Мне будет честью, рассказать о великих деяниях моего предка. Пойдем, – он показал на край башни, обрамленный узорчатым парапетом, – с этого ракурса будет лучше виден город Абу.
Они подошли к краю смотровой площадки и слуги остались вне досягаемости их разговоров. Хоть эти двое так и оставались на виду, но теперь могли говорить, не опасаясь лишних ушей.
– Ты должен знать, – заторопилась она, боясь, что случая может больше и не представиться. – Тогда, на празднике Долины, я не хотела танцевать перед Нармером. Это все магия Верховной жрицы Амаунет-Ра.
– Я догадался, – царевич, как и девушка, смотрел вдаль, чтобы обмануть бдительность слуг. – У Хетепунейт свои взгляды на наши жизни. Твою и мою.
Ее удивил такой ответ: точеная бровь приподнялась, а рука легла на шершавые камни парапета. Евдокия вся подалась вперед, будто интересуясь тем, что находится там, за пределами башни.
– Я не знала, что твоя жизнь тоже в руках жрицы, – произнесла девушка тихо. – Ты женишься по ее воле?
– Нет, – он склонил голову в отрицании. – Это воля фараона.
– Я ждала тебя, все то время, пока меня не отдали твоему отцу, – она опустила веки, пряча глаза, словно не хотела показать те чувства, что испытывала сейчас. – Я не люблю его.
Царевич сглотнул тугой ком не дававший дышать с самых первых секунд их случайной встречи.
– Фараон воплощение Гора на земле. Он всесилен, – горечь в словах выдала настоящие чувства юноши. – Мы могли лишь подчиниться.
– Верховная жрица утверждает, что я одно из воплощений Великой богини, – ответила ему девушка и в ее голосе прозвучала ирония.
– Странно, – теперь пришла очередь удивляться ему. – Мать ничего мне не говорила об этом.
– Разве твоя мать жива? – девушка округлила глаза, но смогла сдержать тон, не выдав темы их разговора.
– Я ругаю себя за несдержанность и молю тебя держать это в тайне, – взмолился Хор-Аха, чуть не выдав себя.
– Можешь быть спокоен, – заверила расстроенного царевича бывшая возлюбленная. – Никто и никогда не узнает от меня об этом секрете. Но это не все. Ты тоже имеешь право знать один мой секрет, – после короткого молчания продолжила она. – Я жду ребенка, – синий взгляд на миг метнулся в сторону юноши. Этого мига было достаточно, чтобы понять – он уже знает.
Тогда на ее губах заиграла странная, блуждающая улыбка. Она снова посмотрела вдаль и произнесла шепотом, почти одними губами:
– Его отец – ты.
Глава 22
Прошло четыре месяца, как армия фараона отправилась за вторые Великие пороги. Каждую неделю от Нармера прибывал личный посланник с письмом о том, как обстоят дела и, судя по ним, фараон одерживал победу за победой. Войско нубийцев оказалось не способным долго сдерживать атаки египетских воинов, а их царь с позором бежал, бросив на произвол своих крестьян, и укрылся за толстыми стенами столицы.
Но кроме посланий о доблестном походе, которые непременно оглашались перед всем народом, фараон слал личные письма молодой супруге, в которых признавался той в бесконечной любви и обожании, а так же интересовался состоянием ее здоровья. Нармер очень ждал появления наследника и писал, что в честь его рождения построит храм, посвященный Осирису, своему небесному отцу, приносящему благодать на земли Та-Кемет.
Ия жила во дворце Юбы, окруженная заботливыми служанками, готовыми выполнить любое ее желание. Сам наместник ежедневно справлялся о ее самочувствии, присылал лучших своих знахарей следить за здоровьем супруги божественного правителя, чем вызывал немалое возмущение царского врачевателя, приехавшего на остров «слоновой кости» по повелению Нармера, «дабы денно и нощно наблюдать за развитием царственного плода».
Время тянулось медленно и девушке иногда казалось, что это один бесконечный и однообразный день. Единственным событием за последние недели стало шевеление ребенка в ее животе, в честь которого номарх тут же устроил праздник, а писари написали срочное послание и отправили его с гонцом к царю.
Иногда Ия развлекала себя тем, что посещала местный базар, славящийся огромным разнообразием товаров. Остров являлся перевалочным пунктом для речных торговых экспедиций и здесь можно было найти самые разнообразные товары, какими только славились южные земли: изделия и украшения из золота, слоновой кости и эбенового дерева, благовония и драгоценные камни, керамику и оружие, а кроме того можно было развлечься, посмотрев на выступление бродячих жонглеров, акробатов и клоунов.
Юба без удовольствия отпускал девушку в многолюдное место. Он отвечал за нее головой перед фараоном, но и запретить этого делать тоже не мог, поэтому каждый раз снаряжал в сопровождение супруги царя два десятка вооруженных до зубов воинов из личной охраны. Ия скрепя сердцем принимала такую заботу о себе, ведь обычный поход на рынок превращался в целое представление для местной публики.
Но сидеть в четырех стенах изо дня в день было мукой. Особенно она тосковала по Тети. Он снился ей почти каждую ночь, и часто она просыпалась в слезах, из страха, что любимый может погибнуть в этом походе и они больше никогда не увидят друг друга, пусть и без возможности быть вместе.
Накануне одна из ее служанок обмолвилась, что на остров прибыли торговцы из восточных земель, что живут за Зеленым простором Вази-Вр. Они привезли страусовые перья для вееров, ткани и экзотических животных, редких для этих земель обезьян, пантер и жирафов.
Возможность вырваться из дворца подняла настроение девушки. Ей не терпелось увидеть новые товары, и что-то, возможно приобрести для себя, может быть даже какую-нибудь зверушку, например маленькую обезьянку, общение с которой развеет печаль и тоску по Тети.
Рынок на острове «слоновой кости» действительно впечатлял, а разнообразие товаров кружило голову. Здесь можно было купить что угодно, от еды, до рабов и встретить кого угодно, от нищего парасхита, до жены самого фараона.
Паланкин, удерживаемый шестью крепкими рабами, плавно покачивался в такт движению носильщиков. Сквозь полупрозрачный занавес Ия рассматривала проплывающие мимо ряды с лотками и палатками торговцев. На пути процессии все разбегались, боясь остаться покалеченными от удара кнутом, или хуже того, тяжелой булавы. Охрана, сопровождающая супругу фараона, расчищала дорогу на пути процессии, и с этим оставалось лишь мириться, иначе было нельзя.
В паланкине было до жути душно, но любая попытка девушки приоткрыть занавесь заканчивалась протестом со стороны служанки, ехавшей вместе с ней.
– Нельзя! – округляя глаза и тряся, как припадочная, головой говорила та. – Госпожа ждет ребенка, а в таких местах всегда водится много колдунов. Они могут наложить злые чары на госпожу и на плод.
– Нима! Какие еще чары? – возмущалась в ответ Ия, задыхаясь от духоты.
– Очень, очень сильные чары, – служанка
