линии.
— Ну, пускай, — нехотя разрешил император, смиряясь с тем, что отчет придется читать и анализировать заново.
В кабинет не вошел — ворвался Нарышкин. И был боярин таким радостным, словно случились Новый год, Рождество, Пасха и Троица разом.
— Государь! — воскликнул он. — Справедливость восторжествовала!
— Довольно спорное заявление в кабинете абсолютного монарха, но ты продолжай, продолжай, — откинулся на спинку кресла Дмитрий Алексеевич.
— Господин Мирный проявил активную верноподданническую позицию и передал нам документы, которые позаимствовал из кабинета Григория Распутина, — пояснил Нарышкин, подходя ближе к государю. — И там столько всего прекрасного, что я даже не знаю, на что первым делом кинуть людей.
— А парень молодец, головой думает, — приятно удивился Дмитрий Романов. — Был бы поглупее, мог бы и себе документы присвоить, чтобы самому Распутина шантажировать. Что там по сути?
— Много компроматов. Точнее, практически все — компроматы на разные виды деятельности разных родов, — ответил Нарышкин.
— Ну, этого добра и у меня хватает, — заметил император. — Тут только если Гришку получится притянуть за вмешательство в деятельность других родов, но это такой себе повод для приглашения в застенки.
— А кроме компроматов там еще есть некоторые документики самих Распутиных, — продолжил боярин, опустившись в кресло. — И вот за них точно можно пригласить Григория на неприятный разговор с неудобными вопросами.
Его Величество хищно прищурился:
— Что же ты там такое нашел, Витя? — уточнил государь.
— Вторую бухгалтерию. Князья Распутины очень и очень хорошо получают за то, что ищут, чем бы зацепить каждый род. И получают не в рублях, государь, — ответил Нарышкин. — А в фунтах стерлингов.
По комнате прокатилась волна силы — Его Величество даже не пытался скрыть гнев.
— Вот ведь паскуда. Ты им вольности, а они тебя с радостью продадут за три копейки. И кому⁈ Британцам! Да эту страну пальцем на карте закрыть можно! Ни земли, ни чести, а все неймется в Россию залезть!
Боярин Нарышкин сжался в кресле, дышал мелко-мелко и вообще старался слиться с интерьером, пережидая монарший гнев. Государя своего он понимал прекрасно, самого с души воротило от таких историй. И вроде бы все понимают, что самые мерзотные лица кормятся с чужой руки, но поди ж докажи.
А тут Александр Мирный принес на блюдечке с голубой каемочкой аккуратную папку с документиками, подтверждающую самые мрачные фантазии. Парню, конечно, спасибо за проделанную работу, но вообще статистика среди благородных как-то не радует.
— Так… — выдохнул император, взяв себя в руки. — Гришу взять за шкирку и сюда. И пусть ребята не отказывают себе в удовольствии повозить князя рожей по брусчатке по дороге к Кремлю.
Нарышкин достал из внутреннего кармана пиджака платок и телефон. Одним утирал пот со лба, во второе тыкал.
— Игорь, государь дал добро. Работайте максимально жестко, чтоб князь сразу понял, что диалог его ждет серьезный.
Трубка гаркнула «Принято», и где-то в штаб-квартире силового подразделения уже заводились двигатели, а парни облачались в броню.
Нарышкин встал, спеша откланяться, но напоролся на тяжелый взгляд Дмитрия Романова.
— А пацана надо отблагодарить, — произнес император.
— Такими темпами скоро все медали-ордена закончатся, — хмыкнул в ответ боярин.
— Нет, Витя, за такой подарок висюлечки и грамоты маловато, не находишь? Я все-таки монарх самой большой страны в мире, а пацан сработал чисто и красиво.
— Так, может, титул уже дать, государь? — осторожно поинтересовался Нарышкин.
— Нет, он правильно тогда Ивану сказал — рано, — покачал головой Дмитрий Романов. — Всему свое время, Витя. Лучше скажи Зое, чтобы министра по имуществу пригласила. У парня вроде офис взорвали? Ну так надо ему что-то приличное на замену подобрать. Только приличное, Витя, а не какой-нибудь неликвид. А то знаю я нашего завхоза, попытается простолюдину сараюшку на выселках списать.
— Возьму на контроль, — склонил голову боярин, мысленно усмехаясь.
Главой министерства по управлению имуществом был великий князь Всеволод Романов — один из самых напыщенных родственников императора. Слышал бы он, что брат и государь его «завхозом» кличет, бедолагу бы перекосило от бешенства.
— А как Гришу привезут — позвонишь, — продолжил раздавать поручения Дмитрий Алексеевич. — Хочу сам в глаза этому паршивцу заглянуть, прежде чем их наши мастера выковыряют из его глупой черепушки.
Боярин Нарышкин поклонился и, выйди из кабинета императора, нервно сглотнул. Страшен государь в гневе. Но иначе не удержать такую огромную территорию — или растащат, или сама расползется.
Каждый хочет быть царем на своем крошечном клочке землицы, думая, что корона — это пафосное украшение. Мало кто понимает, что корона — это непомерная тяжесть, и лишь по-настоящему сильный правитель сможет удерживать голову высоко поднятой, неся этот чарующий и кровавый символ власти.
Москва, княжеский особняк рода Распутиных
Николай Распутин провел приятную ночь с податливой одноразовой девицей и домой возвращался под утро. Подъезжая с водителем на автомобиле марки «Мерседес» к родовому особняку, парень позевывал, почесывался и готовился сладко поспать после горячей ванны. Типичный выходной день типичного наследника рода средней руки.
Николая немного смутило отсутствие створок ворот, но возникла ленивая мысль о ремонте или ином логическом объяснении, почему часть конструкции оказалась снята. Суетящиеся по территории слуги рода вызвали легкое беспокойство, но его, Николая, это наверняка не касалось. И наследник с максимально скучающим видом вылез из автомобиля, потянулся и ленивой походкой начал подниматься по парадной лестнице к распахнутым входным дверям.
— Николай Григорьевич, — с поклоном поприветствовала его какая-то служанка, имени которой он так и не удосужился ни выяснить, ни запомнить, — Григорий Васильевич просил вас подняться в его кабинет, как только вы прибудете.
Парень недовольно скривился:
— А до вечера подождать не может?
Девушка чуть округлила глаза:
— Николай Григорьевич, ночью было нападение на особняк. Думаю, это не может подождать.
Нападение? Чушь какая, небось отцовские гости что-то меж собой не поделили, вот девчонка и навыдумывала.
— Думать — не твоя задача, — презрительно фыркнул Николай. — Ты поломойкой здесь работаешь, а не интеллектуальным ресурсом.
Служанка поджала губы, но промолчала — лишь вежливо поклонилась и отправилась дальше по своим поломойским делам.
Устроиться работать в княжеский дом мечтали почти все простолюдины без особых талантов. Деньги некислые, а еще и от барской милости могло что-нибудь перепасть — цацка там или платьишко. А уж если залезть кому из членов рода в постель, так это вообще можно как сыр в масле кататься.
Вот поэтому Николай вообще не переживал, что задел какие-то там чувства какой-то там служанки. Слуги в доме для него были чем-то вроде элементов интерьера, только еще могли ходить и говорить.
И парень лениво поднимался наверх в кабинет отца, чтобы узнать, что папеньке в очередной раз взбрендила в голову какая-нибудь скучная княжеская чушь. Николай считал отца, во-первых, глупее себя, а во-вторых,
