просто глупой марионеткой.
- О, Боже! Ты теперь такой сильный, Хэм, - простонала она в отверстие на боку его головы.
Яростно ревнуя, я пялился, таращился на отвратительное, прекрасное совокупление, происходящее рядом со мной. Я мог видеть извивающиеся под кожей мышцы обоих, когда они трахались, как звери.
Не в силах отвести взгляд, и ненавидя это, я наблюдал, как они наслаждаются телами друг друга - не чувственно, а просто неистово сношаясь.
Я должен был убить его.
Я должен был убить его!
Я должен был убить его!!!
А потом - чудо из чудес.
Она наклонилась и прижалась ртом к ране, которую я нанес во время моей предыдущей экспериментальной дегустации. Крепко прижимая его к себе, она вгрызлась в это плечо, вновь открывая начавшие заживать отверстия, и начала жадно чавкать. Ветчина-Хэм визжал и выл. Кэсси откинула голову назад и улыбнулась мне, ее губы были выкрашены в восхитительный красный цвет, который начал стекать на ее идеальные, покрытые потом груди.
- Ты ведь ревновал?
Я смущенно кивнул.
Она ухмыльнулась мне, а затем впилась в другое плечо, издав восхитительно высокий свист, и я впервые услышал прекрасный звук зубов, скребущих по кости.
- Ешь! Ешь его! – выл я.
Я принялся дрочить, наблюдая, как она начинает пожирать его, в то время как он все еще отчаянно вонзал себя снова и снова в ее изнывающее тело.
Кэсси на мгновение подняла голову, облизнула губы, прежде чем вцепиться ему в грудь. Я с восторгом наблюдал, как она откусила от него огромный кусок, и запрокинула голову, отрывая упрямую грудную мышцу, которая по глупости хотела остаться прикрепленной.
Хэм теперь был полон сил, но его изуродованному телу не с чем было работать, кроме члена. Ни рук, ни ног, которыми можно было бы дать отпор, ни зубов, которыми можно было бы укусить. Все, что он мог делать, сопротивляясь, это издавать свистящие вопли и врезаться в нее своим членом.
И ей это нравилось.
Потоки нестареющей крови и сил текли через нее, пока она прокладывала себе путь сквозь плоть только что обратившегося Хэма. Поглощение его теперь нестареющей крови вызвало на ее лице выражение экстаза, подобного которому я никогда не видел.
В отчаянии, тварь все сильнее и сильнее вонзалась в нее, возможно, теперь работали только мышцы вокруг его бедер.
- Кончай со мной, Хэм, кончи в меня последний раз, - выдохнула она с хриплым рычанием.
Внезапная глубина ее голоса прокатилась по мне, когда я внезапно осознал всю глубину силы, которой она обладала. Силы, которой я тоже скоро буду обладать.
С какофонией гортанных стонов мы кончили все вместе. Изливаясь, я в экстазе наблюдал, как она прижалась ртом к шее Хэма, его спазмы внезапно прекратились, а последние свистящие вопли стихли, сменившись безумным причмокиванием моей госпожи, кусающей и сосущей его шею, вытягивая из него его новую, нестареющую кровь.
Откинувшись на спину, я завороженно смотрел шоу. Потребление нестареющей крови, казалось, оказало на нее еще большее влияние, чем человеческие жидкости Джейка. Кэсси была прожорлива, как изголодавшаяся собака, набросившаяся на миску с едой.
Она подняла глаза и уставилась на меня, ее рот был широко открыт - залитая кровью пещера, полная зубов и ужаса. Я задрожал в предвкушении.
Скоро и я, и она оба будем такими.
Вместе.
Вместе навсегда.
18. Кэсси
После вчерашнего я собиралась вести себя прилично, черт возьми. Это происходило каждый год. Я сохраняла свой идеальный самоконтроль, месяцами растягивая мясо-из-подвала, просто откусывая кусочек-другой то здесь, то там, сопротивляясь желанию побаловать себя.
Но потом, когда мясо-из-подвала почти заканчивалось и приходило время искать новое... я срывалась. В этом году это была отчасти вина идиота, рассказавшего Джейку о нашем свидании. Но мне не нужно было срываться так, как я это сделала. Я могла бы просто зарезать его и припрятать впрок, чтобы было чем лакомиться в течение года.
И Хэм. С ним я должна была сделать то же самое. Я имею в виду, для чего тогда было покупать морозильную камеру, если я собиралась просто объедаться? Конечно, от Хэма и Джейка еще оставались неплохие куски, но то, как я высасывала их кровь, и то, какой беспорядок я устроила, разрывая их тела зубами... это было развратно.
По-настоящему.
Я превращалась в одного из тех людей, которые оставляют по всему дому ворохи белья или раковины, полные посуды.
Испытывая отвращение к отсутствию у себя самоконтроля, я швырнула обескровленное тело Хэма через всю комнату, где оно с кровавыми брызгами ударилось о стену и соскользнуло на пол. Я помчалась из подвала вверх по лестнице.
- Подожди... - раздался жалобный крик.
Я сжала кулаки, не обращая внимания на жалобный плач нытика. Я заставлю его заплатить. Это была его вина. Как только он сделает свою запись, я начну с удаления его гребаных скулящих голосовых связок. И его тявкающего языка. А потом, после этого, я накажу этого тупого ублюдка еще хуже, чем Хэма. Я собираюсь потрудиться, чтобы заставить его страдать. Я собираюсь мучить его до бесконечности.
Поднявшись наверх, я прошлепала по полу, морщась от кровавых следов, которые оставляла позади себя. Идиотка. Я поспешила в душ, чтобы ополоснуться.
Очистив себя от остатков мяса-из-подвала за предыдущий год, я вытерла пол полотенцем. Это был еще одно, которое мне предстояло заменить.
Я схватила магнитофон из шкафа на кухне, в котором он лежал рядом со стопкой из дюжины кассет. Двенадцать лет назад я встретила другого репортера, хотя этот хотел взять у меня интервью о том, что он считал моей нетрадиционной сексуальной жизнью. Я, конечно, позволила ему трахнуть себя, но прежде, чем настала моя очередь развлекаться, я подыграла ему и позволила взять у меня интервью.
Я сдерживала себя некоторое время, пока мне не надоело, и я не открыла ему свою истинную сущность. Неделю спустя, когда он довольный сидел в моем подвале, став легче на два глаза, одну ногу и обе руки, чем когда он приехал, мне пришла в голову идея брать интервью у моего мяса-из-подвала.
Это оказалось фантастической идеей. Хотя на самом деле я не могу черпать физическую силу из записей, но они немного помогают утолять психическую жажду свежих умов и плоти. Слушать, как они рассказывают свои жалкие истории о том, как они думали, что пришли за сексом, а потом я... играла с ними... и затем, наконец, как они влюблялись в меня, полностью попадая под мои чары... это катарсис. Я
