с детства, что Звёзды на тверди Небесной — вечны, и не меняют своих положений никогда, а лишь вращаются над их головами по замкнутому кругу — такому же, какой описывает Великий Поток по их Миру… Или Шаман специально указал ему эту Звезду — она какая-то особая, путеводная?!..
Однако вскоре Гару стало не до отвлечённых философствований о сложностях устройства Мира: мясо подходило к концу, запах Покрывала выветрился и смылся, и нужно было снова устраивать Охоту.
На этот-то раз он не стал капризничать и придираться: они загарпунили первую же приплывшую Акулу! И пусть весила она поменьше первой раза в полтора, и цветом казалась темней, повозиться и попрыгать пришлось лишь чуть меньше, чем с той, что сломала ему ногу!..
Зато теперь Гару удалось поразить Главную точку с первого копья!
Разделка прошла, если можно так сказать, буднично.
Они с Марией возобновили Рыбалку — два дня старательно обшаривали днище подросшего Острова.
Да, Островок подрос метра на два — недаром же Котёл кормит Тапу намного эффективней, чем малопитательный планктон, улавливаемый губками днища, и солнце — впитываемое зеленью атолла. Так что вскоре после их второй Охоты у Гара в распоряжении оказалось не три, а шесть Колодцев: ещё три новых, пусть и маленьких, но они уже открылись насквозь. И Рыбачить стало намного удобней: теперь можно было переводить дух в шести воздушных впадинах под днищем.
А после установки новых швертов в образовавшихся отверстиях они смогли и круче забрать к северу. Теперь курс буквально только на полрумба не совпадал с направлением на Глаз Мира. Но Гар не печалился: ничего, по мере приближения что-нибудь, да поможет им приплыть куда надо! Пусть даже это будет очередная смена направления Ветра.
Между тем вокруг стало намного прохладней, чем в Вечном Потоке. Воздух, особенно утром, стал совсем холодным, и словно бы даже более сырым — на всех их вещах утром лежала роса. Впрочем, под лучами Солнца она быстро испарялась. Но вот само Солнце…
Гар, да и женщины заметили, что по мере того, как Глаз Мира поднимается над горизонтом, Солнце словно опускается ниже. Да, гораздо ниже.
Это уж вовсе ни в какие ворота не лезло!
Но против фактов спорить было бессмысленно: их любимое жезненосное светило проходило по Небу теперь намного ниже, чем раньше! Гар начал всерьёз опасаться, что если так пойдет и дальше, они могут и совсем потерять Солнце из глаз! Оно и на Небе проводило теперь времени куда меньше: по ощущениям — на добрых два часа!
Сомнения и думы все чаще одолевали Гара.
Имеет ли он право рисковать жизнью своих женщин и ещё не родившегося сына, продолжая стремиться на север? Или… бросить всю эту, теперь казавшуюся дурацкой, и бессмысленно-опасной, затею?! Развернуть Островок назад — к югу?!
Он изнывал от сознания того, что он — Вождь, и, стало быть, все Главные Решения должны исходить от него! Женщины доверяют ему — его мудрости, его прозорливости, его способностям… И, главное — никто не должен видеть его сомнения и терзания!
Спали теперь они тесно прижавшись друг к другу.
Утром женщин колотила настоящая дрожь — как от страха. Гар и сам ощущал прохладу.
С этим… Надо было что-то делать. Он в который раз прощупал набедренную повязку: нет, под ней его телу было тепло. А что, если такой же повязкой покрыть… И плевать, что так до них никто не делал — до них так далеко на север не заплывал наверняка никто!
Поизнывав пару дней, (Вернее — ночей!) и убедившись, что накрываться циновками неудобно, да и помогает плохо, он решился.
Велел Марии начать обработку вымоченных волокон лиан. Та послушно дробила, отслаивала и стряхивала кору, и высушивала пушистое мочало.
Когда через три дня материала набралось достаточно, Гар велел сделать то, чего никто никогда не делал уж точно: сплести покровы, чтобы полностью закрывать туловище!
Вначале обе женщины смотрели на него с недоумением. Затем, когда он уже, наверное, в пятый раз объяснил, чего хочет, и как это должно выглядеть, Мария возразила по делу:
— Но Вождь… Мы тогда не сможем справлять нужду!
На это у Гара нашёлся достойный ответ:
— А этот покров… Назовём его рубом… должен быть разъёмный!
— Это как?!
— А вот так… — Гар объяснил, как мог, что имеет в виду. На это ему возразили, что такое разъёмное одеяние, конечно, не то, что набедренная повязка, и, следовательно, края не будут сцепляться крепко и плотно. Гар похвастался:
— Я продумал и это. Мы будем делать завязки из тонких канатиков — двух-трёх вполне хватит!
Когда первое неуклюжее сооружение обернули вокруг Лайи, она долго морщилась и чесалась: «Ой, здесь — жмёт!.. Ой, тут натирает… И чешется. Трудно руку подсунуть, чтоб почесать. А, я захотела по-маленькому!..»
Однако через час, когда все капризы и придирки закончились, (Гар уже еле сдерживался, кусая губы!) жена признала, что так всё-таки гораздо теплее!
Завязки, однако, пришлось переставить и переделать.
Через два дня и Гар и его женщины напоминали неуклюжих Птиффов — шарообразные тела буквально повторяли тушки этих шаровидных рыбёх. Но так, и вправду, оказалось куда теплей. Да и набедренные повязки сильно поизносились — давно пора было сменить их. Так что вдоволь потыкав пальцами, посмеявшись друг над другом, и утомившись придумывать смешные прозвища, они успокоились.
Руки и ноги из новых нарядов — название «рубы» прижилось! — торчали наружу не препятствуя действиям, так что Гар и соплеменницы могли делать всё, что делали, как обычно. Единственное неудобство — туалет. Теперь это казалось и хлопотно, и… прохладно! Ничего, вскоре и к этому привыкли.
Округлившийся животик Лайи теперь проступал и сквозь волокна руба.
Гар не без удовольствия каждый вечер прислонялся к податливой плоти, и с замиранием сердца ощущал толчки — его сын разминал могучие мышцы, и явно торопился вырасти и возглавить Племя!.. Мария как могла помогала Гару вытачивать новые, запасные, остроги и наконечники из накопившихся костей. Правда, из-за того, что Точильный Камень был один, ей приходилось пользоваться шкурой с плавников Акул. Но работа у них продвигалась.
Вскоре Гар констатировал, что и Глаз Мира, и Солнце — стоят и проходят над Горизонтом почти на одинаковой высоте.
А затем — Солнце явно стало двигаться ниже, а Глаз Мира маячил уже чуть ли не над головами…
Примерно на сто пятый день плаванья Островка он заметил и их.
Зрелище потрясло его — он было думал вначале хвататься за Оружие!..
Но сразу убедился — это убегает
