вами? Ба! Сёстры! И вы тоже здесь! А это что за человечек?
В общем, нам пришлось заново рассказывать историю своего «низвержения в Тартар». Не сразу, конечно, а когда нас принесли в покои Крона. Титан времени меня напугал. Ладно меня. Я чувствовал, что и Кера испугана, и даже Гекате стало очень не по себе при виде брата. Титан Крон был похож на человека гораздо больше, чем его братья. Лысый старик с седой бородой, мощный, жилистый — как на старых картинах. Такой же огромный, как и родственники, он сидел на золотом троне в одной набедренной повязке. Всё бы ничего, но он не был целым. Тело было сшито из неровных кусков разного размера, и даже по лицу и лысому черепу шли неровные стежки из золота.
— Что ты кричишь, Гиперион?! — Крон строго взглянул на брата. — Ты радуешься, что мои дети погибли? Это для тебя повод веселиться?
— Не изображай семейную любовь, — отмахнулся Иапет. — Ты их сам в своё время лопал по чём зря. А потом они тебя расчленили — вон, до сих пор не срастёшься. Было бы кого жалеть! И, самое главное, было бы кому жалеть!
— То другое, — строго сказал старик. — Я был безумен. Отец наш перед смертью предсказал, что мои дети сбросят меня в Тартар. Я боялся так сильно, что потерял разум.
— Ну вот. А теперь и они все тоже в Тартаре. Можешь навестить детишек — они все в неоформленном. Бледные тени.
Крон снова сверкнул глазами на Иапета. Древнего титана раздражало веселье брата, но больше ничего по этому поводу он говорить не стал — обратил своё внимание на нас. Я уже ждал, что в третий раз повторится вопрос о том, что здесь в Тартаре делают сёстры, и почему с ними какой-то смертный. Но нет, Крона интересовали другие вопросы:
— Кера. Выходи на поверхность, здесь ты не будешь терять силы. Скажи, как смогла попасть в Тартар во плоти?
— Мы нашли твой город, Крон, — ответила девушка. — Последние несколько месяцев в нём скрываются те, кто не принял власть чистого бога. Смертные. Люди и нелюди. Довольно много их, но осталось недолго.
— Мой город? — удивился титан. — Ах да, я помню. Однажды я построил убежище для смертных. Правда, не для людей — их тогда ещё не было. Думал, он давно разрушен. Смешно. А я-то думаю, кто в последнее время так часто поминает моё имя? Да ещё и добром. Вот оно как, выходит.
— Скажи, Крон, ты хочешь вернуться? — не выдержал я. — Твои дети больше не смогут тебя убить. Пророчество исполнено, других просто нет. Вообще никаких пророчеств больше нет, ведь все предсказатели либо здесь, в Тартаре, либо их пожрал чистый бог. Так может, пришло время подняться в Ойкумену и навести порядок?
Крон смеялся долго. Так долго, что смех перешёл в рыдания и старик, спрятав лицо в ладонях, ещё долго вздрагивал. Братья его сначала тоже веселились, но потом прекратили и с тревогой смотрели на старика.
— Хочу ли я вернуться? — наконец спросил титан. — О, я жажду этого! Я жажду снова увидеть небо и звёзды, жажду увидеть океан, жажду вдохнуть воздух, ощутить запах матери — земли. Только мне не нужны провидцы и пророки, чтобы знать, что будет после того, как я вернусь. Страх вернётся вместе со мной, а вслед за ним и безумие. Найдутся другие герои, которые возвратят меня в эту обитель тоски и безысходности. Для чего мне это, скажи, смертный? Вырваться из узилища на краткое мгновение лишь для того, чтобы снова вернуться сюда. Посмотри на меня, смертный. В прошлый раз моё тело разрезали на куски. Меня лишили мужского начала, как когда-то я лишил своего отца. Точно так же, как я когда-то поступил с моим безумным отцом, поступили и со мной. Только отец смог прекратить своё существование, а мне не удалось даже этого. Хочу ли я вернуться? Нет, дерзкий смертный. Я не хочу возвращаться. Я останусь здесь, и буду дальше влачить жалкое существование как расплату за мои злодеяния.
— Не будет ли большим злодеянием оставаться здесь, когда в Ойкумене хозяйничает враг? — вкрадчиво спросила Геката. — Там ещё много смертных, Крон. Они будут благодарны тебе. Тебе, и братьям. Они станут приносить вам жертвы, петь гимны. Будут славить вас. Будут давать вам силы. Смертные, когда они этого хотят, могут щедро вознаградить за покровительство, уж я-то знаю. Мне при олимпийцах не так уж много доставалось, но даже это давало много сил. Много власти.
— Не уговаривай, сестра, — покачал головой Крон устало. — Братья… я не стану держать вас здесь заложниками своего безумия. Уходите, если сможете. А я останусь. Ты ведь забыла, не помнишь меня прежнего. Ты была ещё слишком юна, чтобы запомнить, как я в своём безумии играл временем. Как закручивал его в узлы, менял направление потока, делал петли, ускорял и замедлял течение. Тот, верхний мир был пуст и дик. Он смог пережить мои игры, но нынешний уже слишком стар и стабилен, чтобы остаться прежним после таких потрясений. Никакому пришельцу не принести тех бед, что принесу и устрою я, стоит мне вернуться. Нет, сестра, я вновь отказываюсь. Моё безумие всё ещё со мной, я чувствую. Мне не суждено вновь стать верховным богом.
Напрасно она попыталась. Видно было, что он не согласится. Честно говоря, мне кажется, что титан времени лгал, когда говорил, как сильно он мечтает оказаться в Ойкумене. Когда-то давно — может быть. Но время властно даже над повелителем времени. Его страх никуда не ушёл, и он оказался сильнее желания вырваться. Однако я не отчаивался. Кеос, Иапет и Гиперион выглядели ошеломлёнными, но в то же время на их невыразительных лицах мелькала тень задумчивости.
— А вы что скажете? — спросила Кера. — Вы тоже боитесь вновь увидеть живое солнце вместо чёрного глаза Тартара?
Титаны задумчиво переглянулись.
— Я хотел бы увидеть, как живут потомки моих потомков. Мне было бы интересно увидеть сыновей и дочерей. Ведь они не вернулись в Тартар, значит, живы?
— Некоторые живы, — кивнула Кера, — Атлант обратился в горы и леса, если он проснётся, ничего хорошего из этого не выйдет. Прометей мучился на скале, наказанный Зевсом, тридцать тысяч лет. После того, как один герой его освободил, он ушёл в неведомые звёздные пределы. Сказал, что возвращаться не желает, но, если люди когда-нибудь смогут его догнать — будет рад. Смертных он любил больше, чем кто-либо из нас. И они его любили. Менетий блуждает в Эребе[6], он сбежал туда сразу после Титаномахии. Последний, Эпиметий, прожил жизнь смертного. Полную приключений, конечно же, да и его жёнушка[7] для меня много хорошего сделал. А когда устал, просто спустился в Аид и искупался во всех
