Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
противоречие в мнениях союзников. 2-я армия была высажена севернее, чем предполагали германцы, и они согласились подчинить Войрша нашему главному командованию. За это в подчинение Войрша была передана 2-я австрийская армия.
Русские давно удивлялись нашей осведомленности и в результате пришли к заключению, что в этом повинна, несомненно, германская воздушная разведка»[43].
В этот период, по словам М. Ронге, австро-германцы знали схему расположения русских войск и отслеживали ее ежедневно.
Самым неприятным для русской армии было то, что радиоразведка противника регулярно и систематически сопровождала всю оперативную деятельность русского командования, «приклеившись» к линиям связи русских командных инстанций. Особенно болезненно эта ситуация сказывалась в период маневренной войны, в дни решающих сражений.
В такой ситуации стоит ли удивляться незавершенности даже успешных операций русской Действующей армии? И тем выше цена ее тактическим и оперативным победам, доставшимся в обстановке информационного преобладания противника.
Данная ситуация дала себя знать и в декабрьских боях, в период Лимановского контрнаступления австрийцев. Контрмеры русского командования были зачастую неэффективны. По свидетельству М. Ронге: «Мы точно могли проследить перемещение сил противника. 19 ноября русский Верховный Главнокомандующий усиленно давал о себе знать и считал, что наступил час, когда при напряжении всех сил всеобщее наступление увенчается успехом.
Но следующий день привел нас в ужас. Какой-то офицер связи 4-й русской армии передал по радио другому офицеру, что действующий шифр известен противнику. Затем мы узнали из одной радиограммы, что русские читали шифр германцев и, вероятно, поэтому узнали о том, что мы знали их шифр.
Германские телефонисты
Мы пали духом, ибо лучшее средство разведки грозило отказать в действии как раз в момент, казалось бы, наивысшей ступени большой борьбы… Наши и германские посты радиоподслушивания собрали новые шифровки, и к 22 ноября общими усилиями удалось раскрыть и этот новый шифр. Нам помогло то, что русские, привыкшие к шаблону, придерживались принятой ими шифровальной рутины. К сожалению, первым перехваченным сообщением было известие о прорыве германского окружения под Лодзью. Русские сообщения позволяли точно следить за действиями германских частей.
В первых числах декабря мы перехватили русскую радиограмму: «Шифровальный ключ, не исключая посланного в ноябре, известен противнику». Мы затаили дыхание. Но несмотря на это, упрямые русские спокойно продолжали пользоваться старым шифром. Либо у них в этой напряженной обстановке было явно недостаточно других средств связи, либо не было в запасе нового ключа, или же они считали достаточной частую смену позывных радиостанций, что во всяком случае увеличивало нашу работу. 6 декабря генерал Новиков сообщил, что он неожиданно получил приказ прикрыть отход 19-го русского корпуса. Это было первым признаком того, что русская армия начала свой откат, по крайней мере, на северном фланге. Напряженные фазы боя в сражении у Лиманова-Лапанова сопровождались радиослужбой»[44].
Небрежность и беспечность русских командных инстанций, надежда на традиционное авось — главная причина неудач в ряде знаковых сражений. М. Ронге полагал, такое поведение русских объяснялось тем, что у них было слишком напряженное положение, либо не было нового шифра, либо они считали, что частая смена позывных является достаточной мерой предосторожности.
Немецкие связисты перерезают вражеские телеграфные линии
Такая мера борьбы с расшифровыванием радиограмм, как периодическая смена ключей и паролей, в условиях, когда противник за 4 месяца войны «набил руку» в области дешифровки, приносила временный успех или не приносила его вовсе: «14 декабря новый русский шифровальный ключ лишил нас источника сведений. Раскрытие нового шифра было твердым орехом. Однако при помощи майора Глумака, обер-лейтенанта Земанека, капитана Покорного и обер-лейтенанта Маркезетти удалось его раскрыть в течение немногих дней. Радиослужба установила, что русские, вопреки ожиданиям оптимистов, не отошли за среднюю Вислу, а занимали новые позиции по линии Нида — Пилица. Вскоре оказалось, что русские силы, сэкономленные сокращением фронта и сильными укреплениями, перебрасывались против 3-й австрийской армии, выдвинувшейся из Карпат глубоко во фланг. Бои продолжались до Нового года, и русские снова продвинулись в Карпаты»[45].
Наступал позиционной период, неблагоприятный для австро-германского командования во всех отношениях. О возможности позиционной войны еще А. фон Шлиффен отзывался в одном секретном отчете с большим скептицизмом, считая, что только Россия может себе позволить такую роскошь, как лежание на маньчжурских позициях целыми месяцами, тогда как Германия должна действовать активно, быстро и решительно.
С сентября 1914 г. и до начала 1915 г. австрийцами были разгаданы 16 русских шифров.
Германский армейский полевой телефон образца 1905 года с батарейным отсеком
Эффективно действовала радиоразведка и в кампании 1915 г.
Августовская операция 25 января — 13 февраля (вторая Августовская операция, или Зимняя битва в Мазурии) привела к отступлению 10-й русской армии и окружению 20-го армейского корпуса в Августовских лесах. Несомненно, что в результате проведенной операции 10-я и 8-я германские армии не решили поставленной перед ними задачи (уничтожение 10-й русской армии и охват северного крыла всего Русского фронта), но посредством операции на окружение уничтожили русский корпус. Кроме того, по словам начальника штаба 10-й русской армии А. П. Будберга, из рук русского командования «была окончательно вырвана инициатива действий, и с этого времени все операции Северо-Западного фронта свелись к пассивной обороне или к отражению отдельных ударов, систематически наносившихся немцами»[46]. Опять сказалось искусство германского радиоперехвата.
Генерал И. А. Хольмсен свидетельствовал: «Опасения генерала Сиверса (командующий русской 10-й армией) о возможности охвата противником фланга 10-й армии были оставлены без внимания штабом фронта на том основании, что, как выразился генерал-квартирмейстер штаба фронта, ген. Бонч-Бруевич, «противник вряд ли на это решится, имея на фланге 12-ю армию»[47].
12-я армия П. А. Плеве (10 пехотных и 7 кавалерийских дивизий) с сосредоточением запаздывала. Сосредоточение этой армии было засекречено, но немцы его обнаружили по переговорам через искровой телеграф — вновь сказалось знание противником русских шифров.
Активно действовали службы радиоперехвата в Карпатской битве (январь — март 1915 г.). Немцы для помощи союзнику перебросили в Карпаты до 100 тыс. солдат. Об этом свидетельствуют документы германского Рейхсархива, называя их значимым подкреплением для 45 австро-венгерских пехотных дивизий[48]. Так, уже в январе на Карпатском фронте действовали 33-я и 37-я пехотные дивизии[49]. Генерал-квартирмейстер Восточного фронта, полковник М. Гофман писал: «Наши подкрепления, прибывшие на Карпаты, не в силах были существенно изменить положения; они могли только помочь сохранить фронт»[50].
Русская радиоразведка постепенно набирала силу.
Слева — германский армейский полевой телефон образца 1913 г
Так, она установила факт переброски германских
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
