Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
у Фукидида и в других источниках, и делают из них совершенно противоположные выводы.
Если верить Фукидиду, все гражданские добродетели и проявления самоограничения, столь тщательно перечисленные всего пару страниц назад, внезапно сменились полной своей противоположностью. Как говорил Перикл, величие афинской демократии было основано как на тщательно выполняемых законах, так и на своего рода внутренних нравственных ориентирах, побуждавших людей к исполнению религиозных обязанностей и обращению друг с другом с уважительностью. Первой среди этих религиозных обязанностей (и одной из первых в списке обязанностей в любой гражданской религии) является достойное погребение мертвых. Внезапно, читаем мы, люди оказались лишены либо возможности, либо даже желания соблюдать связанные с этим правила приличия.
Многие, раньше уже похоронившие немало своих, прибегли к непристойным похоронам за отсутствием необходимых принадлежностей для погребения: одни клали своего покойника на чужой костер и поджигали его прежде, чем появлялись те, которыми костер был сложен; иные бросали принесенного покойника сверху на костер в то время, как сожигался на нем другой труп, и затем удалялись.
Короче говоря, нас убеждают, что люди отбросили все требования совести или скромности, руководившие ими в прошлом, потому что ими овладели эгоизм и жажда наслаждений, причем так стремительно, что можно было усомниться, был ли в той скромности вообще какой-нибудь смысл. «Что было приятно в данную минуту и во всех отношениях полезно для достижения этого приятного, то считалось и прекрасным и полезным». По-видимому, не сдерживала этого разнузданного поведения и боязнь наказаний, будь то божественные или человеческие.
Они видели, что все гибнут одинаково, и потому считали безразличным, будут ли они чтить богов или не будут; с другой стороны, никто не надеялся дожить до той поры, когда понесет по суду наказание за свои преступления.
Если воспринимать слова Фукидида буквально, следовало бы поверить, что афинская демократия достигла расцвета, а потом превратилась в анархию за какие-то жалкие два года. Одна из причин, по которым Фукидид представляет эти перемены столь резкими, вероятно, связана с его собственными политическими пристрастиями. В целом не вызывает сомнений, что он был поклонником Перикла, но не той радикальной демократии, которую Перикл ввел. Он старательно подчеркивает, что, пока Перикл был у власти, Афины по большей части выбирали наилучший образ действий, а наихудшие несчастья начались после того, как Перикл был отстранен от руководства делами. Как объясняет Фукидид, одним из наиболее тяжких последствий чумы было то, что она принесла этому государственному деятелю гибель – сначала политическую, а затем и физическую. Историк рассказывает, что создавшаяся в городе атмосфера общего недовольства, что неудивительно, побудила граждан обратиться против Перикла и обвинить его в том, что ведомая им война стала причиной множества несчастий.
Это, в свою очередь, вынудило Перикла, как рассказывает Фукидид, выступить со страстной речью в собственную защиту. Говорится, что он «созвал Народное собрание с целью ободрить» слабых духом граждан города и как следует разбранил их за проявленную по отношению к нему неблагодарность. Во-первых, утверждал он, у города не было другого выбора помимо ведения войны, и он, Перикл, более всего способен ведением этой войны руководить. Во-вторых, его решения были правильными и, если их последовательно проводить в жизнь, они приведут Афины к победе. Афинам следует как можно эффективнее использовать свой главный козырь, военно-морские силы:
В настоящее время нет такого царя, нет ни одного народа, которые были бы в состоянии задержать плавание вашего флота при его теперешнем оборудовании.
В этом месте Перикл (или, может быть, восхищающийся им историк) уже может перестать делать вид, будто Афины выделяются из числа прочих греческих городов исключительно в силу своего нравственного превосходства, то есть любви к свободе, равновесию и демократии. Афины, прямо заявляет этот государственный муж, управляют империей, и долг нынешнего поколения – удерживать это господство, даже если его приобретение было с этической точки зрения сомнительным.
Отрекаться от власти вам нельзя, хотя иные из страха и праздности и разыгрывают теперь роль честных людей; ведь власть ваша имеет уже вид тирании; захватить ее считается несправедливостью, отказаться от нее опасно.
Если Перикл действительно произнес эти слова, той цели, которой он непосредственно добивался, он ими не достиг. Он был отозван с должности стратега, то есть командующего, на которую избирался ежегодно в течение предыдущих пятнадцати лет и много раз на протяжении пятнадцати, им предшествовавших. Годом позже народ одумался и вновь избрал его, но он пал жертвой чумы, как и два его законных сына. В качестве последнего выражения благодарности государственному мужу непостоянное население города удовлетворило его просьбу о предоставлении гражданства сыну, которого он прижил от иностранки, своей возлюбленной Аспасии.
Какие же выводы – помимо восхищения литературным мастерством Фукидида – можно сделать из столь драматического описания славного взлета и плачевного краха первого в мире эксперимента в области народовластия? Действительно ли положение вещей пришло в упадок так быстро, всего за пару лет, и была ли основной причиной этого чума? Болезнь, несомненно, причинила Афинам тяжелейший урон: она унесла от четверти до трети населения и возвращалась в течение четырех лет. Она оказалась первым в цепи взаимосвязанных катастрофических событий, разворачивавшихся на протяжении трех десятилетий, – военных просчетов, нескончаемых внутренних раздоров между демократами и олигархами, яростных государственных переворотов и кровавых хунт – в конце концов завершившихся капитуляцией перед Спартой в 404 г. до н. э.
Не может быть сомнений и в том, что афинские политические процессы и политическая жизнь Афин в целом в течение этого периода становились грубее и циничнее, даже когда их правила более или менее соблюдались. Век государственных мужей сменился эпохой краснобаев. И тем не менее многие из нынешних антиковедов обращают особое внимание на другое обстоятельство. Непосредственные последствия чумы демонстрируют не хрупкость образа жизни Афин и афинской культуры, но их поразительную жизнестойкость.
За периодом чумы последовал десятилетний многосторонний конфликт, известный под названием Архидамова война[42]. Сколь бы ужасна ни была потеря населения, она не лишила город способности сражаться. В 429 г. до н. э. афинский флотоводец Формион одержал славную победу над более крупной эскадрой пелопоннесских судов вблизи своей собственной базы в Навпакте, близ устья Коринфского залива. Это сражение осталось в истории примером типичных для афинян мореходного мастерства и отчаянной храбрости.
В последующие годы конфликт то и дело вспыхивал то в одном, то в другом уголке греческого мира: Афины поддерживали в местных спорах условно «демократические» фракции в их борьбе против «олигархов», тяготевших к Спарте. Неизменной чертой этих столкновений был довольно непривлекательный образ действий Афин и афинских войск, которые
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 175
