просто попрыгать, помахать до седьмого гульского пота, чтобы привыкнуть к балансу, весу, инерции, длине.
Ладно, пора в дорогу, старина, подъём пропет…
1. Возвращение на исходную союзную локацию использованием ключа Питуры (режим «возврат») за 0 маны.
2. Возвращение к транспортному маяку использованием ключа Питуры (режим «путь») за 1000 маны — 0 маяков доступно.
3. Перемещение к принимающему порталу за 100 маны — 0 порталов доступно.
Ну, выбор у меня не сказать, чтобы богатый.
Активация. Режим «возврата».
И вот я стою и глупо улыбаюсь на тусклое солнышко, которое тем не менее — слепит меня сквозь тучки после нескольких часов в полутьме пещеры.
Родной кремль, родное небо, родное солнце, знакомо и безбожно воняет выхлопами от дизельных двигателей, пахнет сигаретным дымом, рядом высится блочного типа уродливое здание, которого совсем недавно не было и в помине, на одном из затоптанных входов кто-то звучно матерится.
Короче, всё здорово.
Я стоял посреди громадной лужи, которая образовалась на изрядно изгвазданном газоне. Судя по уходящим запахам грозы, город «помыло» стихией дождя.
При попытке сделать мой фирменный блинк, система нехотя сообщила, что в локации «кремль» действует ограничение на пространственную магию до получения разрешения некоего «главного портального мага» локации.
Пара солдат в смеси камуфляжа двадцать первого века и системных доспехов протопали скорым шагом, удостоив меня секундным взглядом. Вся делегация, которая меня встречала — два рыже-белых бродячих пса, которые стояли на сравнительно сухой пешеходной дорожке и лениво на меня смотрели, даже не гавкнув.
Из-за невозможности перемещаться блинком пришлось топать прямо по грязи и я моментально испачкался. Псы не стали следовать за мной. Дойдя до ворот Одоевской башни, обнаружил там четвёрку патруля блокпоста, которые неторопливо, но решительно преградили мне путь.
— Думаю, мне не нужно представляться? — я оскалился фирменной улыбочкой и во взгляде «главного» мелькнуло узнавание с небольшими нотками ужаса.
— Но… а как же пропуск?
— Выпишу и стану носить с собой. Потом. Где Цезарь?
— Не могу знать. А я слышал, ты умер⁈
— Уже довольно давно, а в целом был на секретном задании.
Военные — люди правил и всяких уставов, но времена новые, меня пропустили без криков и угроз, даже в генштаб не звонили. Здравый смысл пока что подвинул уставщину.
После пещеры, где была одна и та же сравнительно комфортная температура и полное отсутствие ветра, выйдя из стен кремля, мне немедленно стало холодно, зябко, неуютно и напомнил о себе голод. Впрочем, то, что я увидел, отвлекло меня.
Город, мать его — жил.
Брели люди, мамашки тащили за руки упирающихся детей, медленно ехала одинокая машина, группа рабочих разгребала какой-то завал, на перекрёстке стоял и курил молодой солдатик, который увидев меня, попытался обратиться ко мне со словами — «Эй, малой». Увидев мой оскал (надо бы к нему старлейские погоны добавить), немедленно осёкся.
Что крайне важно, пара человек разговаривали по мобильникам. Ага, значит связь начали восстанавливать?
Над зданием администрации области гордо развевался государственный флаг, на пороге ещё одна группа солдат, не то курят, не то охраняют вход.
Здесь не действовала пространственная блокировка, так что я резво очутился в здании и принялся бродить, никому особенно не интересный, пока не столкнулся с девушкой-снайпером Станиславой, которая, увидев меня — вспыхнула взглядом, потом картинно стала по стойке смирно.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — она слегка закатила глаза и придала голосу максимальную издевательский тон. Но ведь тон к протоколу не пришьёшь, верно?
— Отставить, Хрумова. Вольно.
— Как скажете, товарищ старший лейтенант.
Она на поменяла позу и в глазах её плясали черти. За эти дни она взяла пару уровней, так что, вероятно, после взятия кремля было всё ещё весело, если даже снайпер отличился в ближнем бою.
— Хрумова, что за тон? Ты хоть скучала по мне, скажи честно?
— Ночами не спала, товарищ старший лейтенант. А вы куда пропали? В штабе сказали, вы исчезли.
— Переживала за меня?
— Как за родного брата.
— Кхе. Вот как? А я тут в загранкомандировке был, по приказу начальства.
— Цезаря?
— Бери выше?
— Генштаб?
— Система.
— А где вы были?
— Это военная тайна. Мы с тобой пока не так близки, понимаешь… пока что.
— Все вы так говорите.
— Отставить! Я не все, я такой один, как молодой Тиньков.
В подтверждение своих слов выудил из инвентаря громадное жемчужное ожерелье на массивной золотой основе, которое смотрелось внушительно и даже красиво.
— Прими это, Станислава Петровна, как дар во имя яркой и вечной любви к тебе. И отнюдь не братской любви, смею заметить, сударыня.
Слегка обалдевшая от моего подарка Станислава растерянно приняла увесистое ожерелье, но почти сразу же к ней вернулось самообладание и надменный прищур.
— Где ты говоришь, Цезарь? — перевёл я разговор в более привычное русло, она рассеянно пожала плечами.
— Можно твой телефон?
— Я не дам тебе свой номер… Вам, товарищ старший лейтенант!
— Да мне бы позвонить Пельштейну, есть его контакт?
Она чуть смутилась и даже, кажется, покраснела, сунула мне рацию.
— Мстислав, приём!
— Кто это? Несущая частота стрелка Хрумовой… Кто это, что случилось?
— Это всеми забытый и никому не нужный старик Восковитин, гуль на службе её величества. И у меня есть ощущение что вы по мне не скучали и не выходили на дорогу выглядывать!
— Леонид Ю-юрьевич, мы в при-принципе не скучали, мы взяли под контроль центр, юг и юго-запад города, но се-север, та-там…
— Где Цезарь Август? — перебил я его.
— Убыл в центр.
Покрутил глазами по поводу сказанного. Учитывая, что сейчас я в здании администрации области, то есть «центрее» некуда, связист имеет ввиду златоглавую столицу нашей беспокойной родины. И просто так бы «они» его не дёргали.
— Неотложная помощь в моем лице нужна?
— Не-не думаю. Стычки местного значения, работа патрулей, хрупкое ра-равновесие.
— Ладно, понял. Найду телефон, наберу. Ты в старом штабе?
— Ка-как догадался?
— Потому что не в кремле и не администрации. Считай, интуитивно. Отбой, конец связи.
— Э-это не обяза…
Щелкнул, вырубил. Повернувшись к Станиславе, поймал её руку, вручил рацию, чуть притянул, картинно поцеловал её руку, продолжая смотреть, пока не добился своего — она на мгновение смутилась.
— Я вынужден отбыть на срочное задание, сударыня, но я надеюсь, что судьба удостоит меня радости видеть твои прекрасные, полные поэтической печали глаза снова.
Прежде, чем она замаскировала смущение чем-нибудь саркастическим, добавил:
— Кстати, тогда я и правда всё потрогал, не смог удержаться. Ты классная.
И театрально блинкнулся за пределы здания.
Снова накрапывал небольшой ленивый дождик, я по привычке накинул свою тюнингованную невидимость и шёл по Советской, оттуда повернул на улицу Обороны. Баррикада на месте, даже слегка усилена, сквозь неё организован
