аппетита, — ворковала Тетушка. — Как говорил мой покойный дедуля — хороший обед избавляет от бед.
Она сложила руки на груди и застыла в позе умиления. Видимо собиралась наблюдать как я ем. Так люди иногда смотрят на щенков или котят… ну или на маленьких детей. Видимо для Тетушки Рут я и была ребенком.
— Спасибо вам, Тетушка Рут, — сказала я и выжидающе посмотрела на нее, надеясь, что она ослабит хватку своего взгляда.
— Не за что, милая, если тебе что-то будет нужно — нажми на желтенькую кнопочку рядом с кроватью, и я прилечу, — сказала Рут и вышла за дверь, напевая под нос веселую мелодию.
— Я думала, она собирается заглядывать мне в рот, — сказала я и приподнялась. Тело отозвалось резкой болью. Болело буквально все. Тогда Агата подскочила ко мне, помогла сесть на кровати и подложила подушку под спину. Затем она подала мне поднос на котором стояла тарелка с макаронами по-флотски и легким овощным салатом. Еда не лезла в горло, но я все-таки взяла вилку и поковырялась в овощах.
— Если хочешь, чтобы Тетушка Рут ушла — можешь сказать ей об этом. У големов есть только те чувства, которые в них вложил создатель. Поверь, наша медсестра не умеет обижаться. Она здесь чтобы выполнять просьбы больных.
— А что насчет ее дедушки? Он тоже голем?
— Конечно нет. Его никогда не существовало. Память о родственниках и событиях также лишь часть программы.
Я продолжила есть думая о том, что сказала Агата. Значит любой человек из моего окружения может быть не настоящим. Я даже не узнаю об этом, ведь не обладаю магическими способностями. Это может быть даже Вивьен или дядя Сальватор. Брр. Какая жуть. Не хочу однажды проснуться и увидеть Вивьен с прямым немигающим взглядом, которая стоит и умиляется над тем, как я сплю. Еще одна история для ночного кошмара.
— А почему я в твоей комнате?
После еды я окончательно пришла в себя. Казалось, даже головная боль отступила.
— Я настояла на этом чтобы приглядывать за тобой ночью. Твои вещи тоже здесь.
— Вот и переехала, — я отложила поднос. — Что на это сказала Вивьен?
— Кого это волнует? Лично мне плевать на ее мнение.
— Расскажи мне все.
— Боюсь, что тебе не понравится.
2
Когда Оливия выбежала из столовой вслед за сестрой, Агата с укором посмотрела на Гэвиуса.
— Что я могу сделать? Если Вивьен злится ее лучше не трогать, — сказал он и продолжил есть как ни в чем не бывало. — Оставь их, они — сестры, сами разберутся.
Агату не устраивал такой расклад. Она все еще чувствовала себя виноватой за то, что раньше времени сболтнула о переезде. Но, черт возьми, ей хотелось это сказать! По правде говоря, Агате казалось, что добродушная и уступчивая Оливия никогда не решится поговорить с сестрой. Поэтому она взяла дело в свои руки. Кто мог подумать, что Вивьен вспылит?
Агата встала и пошла вслед за сестрами. Внезапно в коридоре раздался громкий хлопок. Затем крик. И удар. Агата вылетела за дверь и увидела следующую картину: Драго держит Оливию на руках, а вокруг них столпились ученики. Было в этом что-то неправильное. Агата заметила, как странно опрокинута голова девушки и как безвольно болтаются ее руки. Оливия была без сознания, а на лице Драго застыло выражение ужаса. Он испугался, что не свойственно сыну Одена, который не боится ни смерти, ни боли. Агата в два прыжка оказалась рядом с Драго.
— Что случилось? — Агата нащупала пульс Оливии. Слабый, но чувствуется.
— Случилась Вивьен. Я отнесу ее к врачу, — ответил Драго.
— Давай я.
— Я быстрее, — сказал Драго и растворился в пространстве вместе с Оливией. Еще одно преимущество демонов — врожденная телепортация, которой могут похвастаться лишь немногие колдуны.
Я убью ее! — Агата твердо намеревалась пойти к Вивьен. Она уже сделала шаг наверх, как вдруг кто-то схватил ее за рукав. Она обернулась и увидела спокойное лицо Гэвиуса.
— Подожди, — сказал он. — Дай мне с ней поговорить.
— О, так теперь ты захотел поговорить. А как же «Вивьен лучше не трогать в такие моменты»?
— Послушай, я не знал, что она способна на такое. Если ты пойдешь к ней, это плохо кончится. Лучше будь рядом с Оливией мало ли… — он осекся, — мало ли что.
Агата глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Постыдные слезы пробивались сквозь ресницы. Нет, она не должна плакать. Агата никогда не плачет на людях. Лишь на секунду на ее лице промелькнула грусть, а затем отчаянная ярость стерла ее навсегда. Агата нахмурила брови и сжала кулаки.
— Хорошо. Иди к Вивьен. Но если с Оливией что-то случится, клянусь…
— Знаю, — сказал Гэвиус. За его спиной мгновенно появились крылья, и он с легкостью взлетел на балкон второго этажа.
Агата не умела ни летать, ни телепортироваться. Поэтому она пошла в приемный пункт на своих двоих. Туда Драго должен был отнести Оливию. Он находится на первом этаже в самом дальнем конце коридора, который начинается прямо за столовой. И кто придумал разместить его так далеко? Ведь если с одним из учеников что-то случится, идти туда придется целую вечность. А в этой школе постоянно что-то происходит. То оборотни с вампирами закусятся, то шутник — Альф что-нибудь учудит.
Однажды он украл зелье исчезновения и капал на юбки девчонок, мирно разгуливающих по коридорам. Его это очень забавляло. Вот только он не знал, что зелье токсично для оборотней и действует на них как кислота. И когда он вылил его на юбку Долорес — молодой волчицы, которой только-только исполнилось шестнадцать и ее проклятие вошло в силу, она взвыла так, что услышала вся школа Блэквеллс. А затем все ее кости разом сломались. Нестерпимая боль от ожога привела к превращению. Уже через минуту на месте очаровательной блондинки с кудряшками стояла разъяренная волчица ростом не меньше двух метров.
Оказалось, Долорес инстинктивно прикрылась руками и капли прожгли их до самых костей. От такой боли любой бы пришел в бешенство. В итоге четыре ученика попали в мед пункт с серьезные укусами. Долорес же выбежала из школы и бросилась в горы, где ее потом искала целая команда, состоящая из учителей, самых одаренных учеников и нескольких ангелов — добровольцев. Ее нашли и успокоили, но теперь на ее прекрасных тоненьких ручках навсегда останутся уродливые бугры шрамов.
Ох и досталось же тогда Альфу. Его собирались исключить из школы. Родители Долорес подавали прошение, чтобы Альф понес более серьезное наказание. Они настаивали его
