– какими судьбами? Рана больше не беспокоит?
– Василий Васильевич, спасибо, все хорошо – не чинясь, ответил за обоих тот, которого назвали Василием – приехали вот за товарищем. Необходимо обеспечить следственные действия по поводу того самого крушения поезда, так что без него никак…
– Да, понимаю – покивал Успенский и повернулся ко мне – все хорошо, это действительно товарищи из МГБ, так что придется подчиниться.
– Никаких проблем – бодро ответил я – надо, значит пойдем.
Внутри начала подниматься легкая волна предвкушения: наконец-то в моей легализации должен показаться финал.
Мы вышли на улицу и я увидел стоящий около входа черный автомобиль с красной горизонтальной полосой через весь кузов, на которой белыми буквами было написано «милиция». Автомобильчик на мой взгляд из будущего был малюсенький, выпуклые крылья и торчащие цилиндры фар придавали ему мультяшный вид. Подойдя поближе, прямо под хромированной решеткой вентиляции я увидел надпись «москвич», стилизованную под рукописный текст.
Дверцы тоже открывались странно на мой взгляд – этакой распашонкой, сразу давая доступ ко всему салону.
– Мне назад? – осведомился я.
– Нет, будьте добры вперед, рядом с со мной – распорядился Николай и проскользнул за руль.
Мне же сесть с первого раза не удалось – банально не хватало места для моих ног. Но с помощью Василия я все-таки поместился в позе «коленки закрывают уши». Ничего, лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Нагревшаяся на солнце машина немилосердно давила жарой, поэтому мы не сговариваясь, тут же опустили стекла, давая доступ свежему воздуху. Николай завел мотор, скрежетнул коробкой передач и мы помчались по городу.
Ну как помчались… Ехали мы наверное со скоростью километров 30 в час, может быть изредка разгоняясь до 40. Хоть дороги и были по дневному времени пустые, но хаотично передвигающиеся пешеходы заставляли Николая бибикать чуть ли не каждую минуту. Ну и состояние дороги тоже было нифига не идеальным – не сказать, что дорога состоит из одних ям, но повилять пришлось.
Я же рассматривал улицы города. В своем времени я в Твери не был, все время проезжал мимо по объездной, поэтому сравнивать с Калининым мне было нечего. А вот люди на улицах… Первым, что бросилось в глаза, так это засилье головных уборов. Кепки, шляпы и береты – редко кто был без чего-нибудь на голове. А одежда на мужиках? На мой взгляд, она вся была на размер-другой больше, чем необходимо. У некоторых в брючину штанов можно сразу обе ноги засунуть и устроить бег «в мешках». Тщательно оценить женские фасоны мне помешало прибытие в конечную точку нашего путешествия.
Большое здание, все какое-то тусклое с виду, утопало в зелени растущих вокруг кустов и деревьев. На табличке около входа была монументальная надпись «Главное Управление Охраны МГБ СССР на железнодорожном и водном транспорте г. Калинин». Поднявшись по крыльцу, мои сопровождающие открыли тяжеленную даже на вид дверь и жестом пригласили внутрь. Ну я не барин, поблагодарил и уже сам придержал внутренние двери для них.
Внутри все было хорошо знакомо по фильмам: длинная стойка «ресепшена», за которой сидело трое милиционеров и все что-то писали. Рядом, вдоль стенки стояла широкая скамья, отполированная сотнями задниц. Один-в-один, какие стоят в залах ожидания вокзалов и аэропортов. На скамье сидела одинокая старушка, что-то перебирающая в своей сумке. Она осмотрела нас и видимо не найдя ничего примечательного, вернулась к прерванному занятию.
– Брянцев, к Шушкевичу – Николай подошел к одному на «ресепшене».
– Он в 20 м – сверившись с каким-то листиком, ответил дежурный.
Мы поднялись на 2й этаж по широченной лестнице, которая была бы более уместна в каком-нибудь дворянском доме. Реально, от перил до перил расстояние было метров 7, не меньше. Выходила лестница на небольшую площадку, от которой слева и справа начинались лестницы на третий этаж. Правда, они уже были гораздо менее пафосные, метра по 3 шириной. На площадке стоял здоровенный бюст Дзержинского, за которым на стенке было выведено золотыми буквами «У чекиста должны быть холодная голова, горячее сердце и чистые руки!».
Свернув налево, мы прошли практически до самого конца коридора. На двери с номером 20 была табличка «Старший следователь МГБ СССР подполковник Шушкевич М.Д.». Нифига себе, какая я важная птица оказывается…
В кабинете обнаружился обильно потеющий пухляш, сразу вызвавший у меня ассоциацию с лампочкой. Посудите сами: сверкающая лысиной голова как цоколь, и сразу же от шеи во все стороны расходится туша… Интересно, как он тут такой оказался? Раньше я считал, что все сотрудники силовых ведомств обязаны сдавать какие-то там нормативы на бег и прочее. Но тут сдачей нормативов и не пахло. На мой взгляд, это туловище и до туалета без остановки не дойдет.
Пухляш барственно покивал на «доставлен по вашему приказанию…» и отпустил милиционеров. Толстые складки на шее всколыхнулись и на меня уставились совершенно невыразительные глаза. Ну не было в них ни блеска стали защитника родины, ни мудрости и изворотливости хитрого следователя… Просто оптические инструменты для доставки информации в мозг. И тут же в голове у меня всплыл другой образ: Джабба из «звездных войн». Если сейчас достанет откуда-нибудь мелкую верещащую зверюшку, будет вообще один-в-один. Ладно, если он Джабба, то я значит буду отыгрывать принцессу Лею.
Сделав пару шагов, я приземлил свою пятую точку на стоящую перед столом табуретку и начал вертеть головой. Сам кабинет тоже был какой-то стерильный, без хоть какого-то налета индивидуальности. Над пухляшом висело два портрета: Сталина и Дзержинского. В углу разместился грубо сваренный сейф, покрашенный серой краской. На сейфе стоял горшок с давно засохшим растением, листья которого грязно-серыми пятнами свисали над открытой дверцей. Рядом был шкаф, поверх дверей которого была растянута штора грязно-зеленого цвета.
Давно не мытое окно, закрытое решеткой, не вызвало у меня какого-либо интереса. Карта страны, висящая на противоположной стене, тоже. Скучно все и серо. Я перевел взгляд на следователя. Тот по прежнему молча разглядывал меня. Создаем гнетущую паузу, дабы я начал нервничать? Какая-то неправильная «кровавая гебня» мне попалась…
– А эм точка дэ как расшифровывается? – я повернулся к следователю лицом и сложив ладони в замок, положил руки на край стола. Ближе подвинуться не дала задняя стенка стола.
– Какие эмде? – тушка как-то шевельнулась, что я воспринял как удивление.
– Ну на двери. Шушкевич эм дэ – я чувствовал, что выбрал немного не тот тон, но какого-то внутреннего звоночка «не надо» не было.
– Шутим, это хорошо – тело достало из папки какой-то листочек и протянуло мне – ознакомьтесь и
