условиях быстро меняющейся экономики, при соблюдении принципов принятой государственной доктрины.
Однако, как показал последующий опыт его применения, несмотря на все его новые положительные качества в части социальной защиты низших слоев, он по своему назначению, был гораздо эффективнее при решении вопросов связанных с решением тактических вопросов развития государства. Кроме того, он совсем не годился для стратегических целей планирования, то есть не мог быть использован на далекую перспективу, как например социализм. Но этого и не было нужно американской элите того времени, а его недостатки стали заметны только в более позднее время.
Но как динамичный регулятор в экономике он был незаменим.
Когда политика невмешательства государства казалась лучшим способом для достижения либеральных целей обеспечивающих равенство возможностей для всех предпринимателей – как это было во времена Т.Джефферсона – американские либералы и общество провозглашали, что лучшим является то правительство, которое меньше всего правит и вносили соответствующие изменения в законодательство страны.
Когда с ростом промышленного производства требовалось ограничить аппетиты крупных монополий, правительством принимались законы, позволяющие защитить мелкого производителя с целью предоставления равных возможностей участникам рынка.
Так постепенно формировалась американская либеральная традиция, не связанная теоретическими догмами, легко меняющая свое отношение к функциям государства и быстро приспосабливающаяся к меняющимся общественным и экономическим условиям в стране и мире.
Но либеральные идеологи уже тогда приметили недостатки американской либеральной модели, которые они попытались устранить в процессе возникновения проблем, путем скрещивания либерализма с социализмом или традиционным капитализмом.
Так либерализм, ярый противник социализма, в определенных ситуациях вынужден был симпатизировать методам центрального планирования, характерным для социалистической экономики, что однако, быстро забывалось с уходом проблем. Подобное наблюдалось во времена Великой депрессии, когда государство вынуждено было стремительно социализироваться и следило буквально за всем, что может облегчить положение трудящихся масс.
Иногда наступали периоды, в которые требовалось примирить глубоко расслоенное и неоднородное по всем параметрам американское общество и экономику, и власти прибегали к множественным политическим и экономическим импровизациям, ничего общего не имеющим с государственным планированием.
Так у американского либерализма накапливались черты, одновременно, консервативные и импровизационные.
Проходя через все эти этапы, идеологи американского либерализма, внезапно, могли даже объявить о необходимости построения сбалансированной и гибкой смешанной экономики, которая по своим признакам, как бы втискивалась между капитализмом и социализмом. Они объявляли, но не знали, как создать такую экономику. Сначала это было непонятно ни власти, ни будущим создателям новой теории, ни теоретикам капитализма, ни социалистам. Но проходило время и после проб и ошибок, смешанная экономика появлялась неа короткое время.
При всех шараханьях и импровизациях американского либерализма в сторону социализма, он изначально являлся сверх агрессивным по отношению к марксизму, в том смысле, что не принимал социализм в классическом смысле, как систему, в которой собственность являлась общенародной. То есть американский либерализм, при случае мог воспользоваться какими-то социалистическими принципами ведения экономики, но это не значило, что он мог бы демонтировать капиталистическую систему, как пытаются представить некотрые ученые.
Принцип частной собственности в американском либерализме оставался незыблемым во все времена.
Хотя, по мнению американских либералов, социальные вопросы могла бы эффективнее решить смешанная собственность, то есть социализм теоретически мог приобрести в Америке какое-то право на существование. Но такие разговоры начинались во времена, когда надо было успокоить общество и показать, что в американском либеральном обществе о человеке заботятся и думают, как сделать его жизнь лучше.
Все это снова указывает на необыкновенную динамичность американского либерализма, который легко перемещался от консервативного капитализма к умеренному социализму, что позволяло стране выбирать наиболее эффективные рыночные пути, что во многом обусловило выдвижение США, за короткий период на лидирующие позиции в экономике и стать мировой державой.
Но этот же активный динамизм американского либерализма обусловил его внутреннюю противоречивость, которая постепенно привела его к деградации.
Американский либерализм начал с того что властям молодого государства, было предписано не слишком строго контролировать крупные предприятия национальной промышленности и строительства, и совсем не вмешиваться в прочий малый и средний бизнес, чтобы этим обеспечить уравнять возможности корпораций и права большинства индивидуумов на доходную, свободную предпринимательскую деятельность.
Однако, уже к концу 19-го века идеологи американского либерализма вынуждены были внести кардинальные изменения в систему регулирования, а поводом для этих изменений послужило быстрое, практически неконтролируемое возникновение трестов и других монополистических объединений. Ограниченный контроль государства оказался неэффективным и крупные предприятия, используя недостатки действующей модели либерализма, превратили Соединенные Штаты в процветающую страну корпоративного капитализма.
На внесение более радикальных поправок в действующую модель, власти вынуждены были пойти, в связи с тем, что возникновение крупных корпораций, привело к тому, что американский либерализм постепенно стал терять свои демократические черты. Идеи свободы и равенства возможностей, провозглашенные отцами основателями, стали толковаться политиками и представителями крупных монополий в духе дарвинистской борьбы за существование – выживает сильнейший.
Кроме того, практически бесконтрольный рост доходов монополий привел к ситуации, в которой, любое общественное положение человека стало казаться незначительным в сравнении с богатством и могуществом Вандербильдтов, Рокфеллеров и Морганов, то есть разрыв в благосостоянии между великими и малыми достиг небывалых размеров, а это грозило социальными взрывами.
В дополнение ко всему, политическая система демократического либерализма, стала стремительно приобретать характерные черты элитарного правления.
Все это требовало необходимость срочного реформирования существующей модели либерализма и демократизации политической системы.
Несмотря на все усилия политиков, американский демократический либерализм не справился с ситуацией и вступил в полосу кризисов и это отчасти было связано с общим политическим кризисом, продолжающемся в Европе с конца первой мировой войны.
Но работа над совершенствованием идеологии продолжалась, потому что появилась реальная и угроза для существования самого либерализма – везде возрастала популярность фашизма.
Фашизация старого света шла на фоне крайне бедственного положения большинства людей. Разрыв между богатыми и бедными, как и в США, достиг небывалых размеров, а монополии, как будто не замечали этого факта и продолжали ставить свои корпоративные интересы, выше общественных.
Именно на недовольстве корпорациями вырос фашизм в Италии, который главным своим лозунгом выдвинул требование привлечь представителей народа в управление крупным бизнесом, то есть создать условия для нового корпоративного управления.
Потом появился Гитлер и с гораздо более жесткими требованиями.
Всего этого не могли не заметить американские идеологи либерализма. Превращение их демократического либерализма в олигархическое правление никого не могло устроить, а тем более возможное перерастание олигархии в фашизм.
Теоретические основы реформы отживающего первого варианта американского демократического либерализма нашли свое воплощение в политике нового национализма, выдвинутой Т. Рузвельтом и В. Вильсоном. Согласно их предложениям богатые должны стать патриотами и заботиться не только о развитии
