Кроу намеренно исказила факты, касающиеся ее задания. Она прекрасно знает, что показания всех присутствующих будут подвергнуты тщательной проверке полицией Найроби. Итак, если исходить из того, что мисс Кроу говорит правду о себе и о причине своего присутствия здесь, становится ясным, почему она просто не могла купить билет раньше.
— Я слушал вас очень внимательно, — сказал Грант, — но признаюсь, потерял нить ваших рассуждений. Раз вы доказали, что никто из нас не мог убить мистера Нокса, значит мистер Нокс жив. К сожалению, всем известно, что это не так.
— Да, мистер Нокс убит, в том нет ни малейшего сомнения. Я так скрупулезно взвешиваю все «за» и «против», касающиеся присутствующих, чтобы, в конце концов, доказать невиновность всех невиновных и выявить убийцу. Как уже говорилось, спланировать убийство мог лишь человек, знавший, что Нокс летит именно нашим рейсом и, не исключено, знавший об этом от него самого. К данной ситуации подходит только мисс Кроу, но она играла во всей этой истории совсем другую роль. И у меня нет оснований ей не верить. Если она солгала, то ложь для нее убийственна — ведь даже самый тупой полицейский за пять минут выведет ее на чистую воду. А я не считаю нашего убийцу глупцом, хотя он далеко не идеален и допустил несколько ошибок, но об этом позднее. — Он глубоко вздохнул и продолжал: — Перейдем теперь к рассмотрению второй версии, то есть предположим, что убийство совершено не преднамеренно, а под влиянием обстоятельств. Например, мистер Робертс увидел Нокса, войдя в салон самолета и…
— Я даже не заметил его, — сказал Робертс. — И уже говорил об этом.
— Да, отлично помню, но это лишь голословное утверждение, которое вы не можете подкрепить никакими доказательствами. Предположим, вы все-таки заметили его и в первое мгновение были ошеломлены, а потом в вашей душе страшным пламенем вспыхнула ненависть! Прошу простить мне эти мелодраматические нотки, однако представим себе — с первых же минут свободы судьба сталкивает вас с человеком, которого, как вы сказали сами, могли бы задушить голыми руками! Вы сидите на своем месте, давясь этой ненавистью, вокруг вас один за другим гаснут ночники, и вот, наконец, вы единственный в салоне не спите. Вполне возможно, что вы встали и, гонимый жаждой мести, не думая о последствиях, тихо подкрались к его креслу. Вид спящего врага не остудил вашего гнева, а, наоборот, разжег его. Подумать только: вы отсидели больше года в тюрьме и вышли оттуда с пятном в биографии, а тот, чье лжесвидетельство стало причиной этой трагедии, находится в вашей власти, даже не подозревая этого! Скажите мне честно, можно ли при таком положении дел утверждать с уверенностью, что вы не убивали Ричарда Нокса?
— Это страшно… — Робертс опустил голову. Когда он снова поднял ее, его глаза ничего не выражали. — Я не убивал его, но понимаю вас. Такое убийство было возможно и даже правдоподобно.
Джо тряхнул головой.
— Вы ошибаетесь. Не только невозможно, но и неправдоподобно. Вы просто не могли совершить этого преступления!
— Как это? — Файтер Джейк поднялся и наклонился к Алексу. — Вы говорите серьезно?
— Сейчас не время для шуток, как уже заметила миссис Нокс, — ответил Джо, пряча улыбку, хотя совсем не был расположен к веселью. — Вспомните, первое, что я сделал, начав расследование, — послал запрос таможенникам в Йоханнесбург. Честно говоря, я тогда еще не знал, кто убийца, хотя подозрения, возникшие у меня с самого начала, подтвердились. Но мистер Робертс, действительно, мог убить, у него имелись и серьезный мотив, и возможность. Однако, был шанс проверить это и убедиться в его абсолютной невиновности или, наоборот, в том, что он убийца. К счастью, ответ из Йоханнесбурга подтвердил полное алиби мистера Робертса, настолько серьезное, что я смело вычеркнул его из списка подозреваемых и если позволил себе мучить вопросами, то сделал это исключительно для пользы дела, чтобы узнать как можно больше о жизни и характере покойного. А мистер Робертс рассказал о нем много интересного! Так вот, дело необычайно простое: Ричарда Нокса убили ударом кинжала, который убийца по некоторым соображениям должен был оставить на месте преступления. Он знал, что, если кинжал не найдется, весь самолет и всех присутствующих подвергнут тщательному обыску и всеми силами хотел избежать этого. К тому же, идти в темноте с окровавленным кинжалом довольно опасно. Орудие убийства могло оставить случайный след на одежде убийцы или кровавую дорожку, которая привела бы к нему. Поэтому убийца сунул кинжал под одеяло своей жертвы. Действовал он, наверняка, в перчатках, так что на рукоятке не осталось отпечатков пальцев. Убийца был уверен, что уничтожил все следы, и никто не сможет обвинить его. Но таким образом он исключил из списка подозреваемых самую подозрительную личность — мистера Робертса! Ведь у мистера Робертса не было кинжала. Я ознакомил вас с ответом, присланным мне таможенниками. В нем перечислены все без исключения вещи, бывшие у мистера Робертса при посадке в самолет. С педантичностью, достойной настоящих таможенников, они проинформировали меня даже о зажигалке, найденной у него и, конечно, не преминули бы сообщить о кинжале. Итак, таможенники могут под присягой заявить, что в момент таможенного досмотра у мистера Робертса не было кинжала, которым убили Нокса! А раз не было, то где бы он его взял потом? Исключено, что во время досмотра он сумел спрятать длинный кинжал с широкой рукояткой. Невозможно поверить и в то, что Робертс в темноте стал искать орудие убийства в чужих сумках и несессерах. Это очевидный абсурд по ряду причин, первая из которых Робертс вошел последним и сел в первый ряд. Следовательно, не знал, кто и где сложил свои вещи. И мог ли он надеяться, что найдет такой большой кинжал? Абсурд и еще раз абсурд! Ни один суд в мире не стал бы рассматривать обвинение, основанное на таких нереальных предпосылках, и был бы прав! Итак, мистер Робертс может поздравить себя — он вне всяких подозрений!
— Я отлично понял, чем вы руководствовались, доказывая мое алиби. — Робертс выпрямился, почти касаясь головой потолка, — но, боюсь, если вы не назовете убийцу и не представите доказательств его вины, полиция пришьет это дело мне!
— Для таких опасений нет никаких оснований, — сказал Алекс. — Теперь я хотел бы перейти к миссис Нокс. Это вторая особа, которую мистер Нокс когда-то серьезно обидел. Здесь мои рассуждения протекали иным путем. Судьба оказалась не так добра к ней, как к мистеру Робертсу. Таможенники не перетряхивали ее багаж и не подвергали личному
