моя Царев, турист из Петрограда. А вот вы, дипломатично переадресовывая ваш же вопрос, кем будете?
Высоколобый чиновник слегка усмехнулся. Лицо у него от потери крови бледное, но держится довольно бодро. Поморщившись, то ли от боли, то ли от понимания ситуации, он произнес:
– Меня зовут Дмитрий Родионов, я сотрудник торгпредства в Новом Орлеане.
Как сотрудник советского торгпредства оказался в доме окружного прокурора Мэйсона, мне было интересно, но спрашивать я об этом конечно же не стал. Понятно, что на дружеский обед заглянул, что в этом такого.
В кабинет между тем вернулся Мэйсон-младший. И не один – он привел с собой несколько женщин. А молодцы ребята – спрятали, надо же. Успели.
Одна из забежавших в комнату девушек была копией прокурорской жены, только моложе лет на двадцать. Белокурая, широкоплечая, высокая – выше меня на полголовы. В руках у нее, что интересно, пистолет-пулемет MP-5, причем в таком удивительном обвесе, что тактическая тактикульность просто с дульного среза капает.
Впрочем, машинпистоле, утяжеленный наверное вдвое самыми разными свистиперделками, быстро оказался на столе, а широкоплечая девушка с причитаниями начала помогать матери бинтовать раны отца. Кроме нее и двух молоденьких чернокожих горничных, тоже вооруженных, в кабинет зашла еще одна приметная дама – лет тридцать на вид. Или тридцать пять; или даже сорок пять, а может и двадцать восемь. Не понять: выглядит довольно молодо, но в то же время сколько ей лет, для меня тайна.
Красива, причем холодной, «высокомерной» британской красотой. Длинные золотые – реально золотого цвета, волосы. Чуть опущенные вниз уголки глаз, высокие скулы, узкое лицо – такие девушки в юности выглядят или легкомысленными пончиками, если даже не гадкими утятами, но потом превращаются в лебедей, с возрастом все больше и больше расцветая.
Взгляд у последней появившейся в кабинете цепкий, я его на себе прямо очень хорошо прочувствовал. Но без оружия в руках, что характерно – точно англичанка и скорее всего финансист.
Да, судя по отзвуку событий компания тут вчера на обед, пока волна не пришла, собиралась невеликая, но крайне респектабельная. Окружной прокурор конфедератов, советский торгпред и британский финансист (чуйка у меня, точно она англичанка). И еще что-то мне сейчас активно подсказывает, что если я при ближайшей возможности не сообщу об увиденном в МГБ, то чуть погодя МГБ может не очень вежливо взять меня за самые разные мягкие места.
Или об этом не в МГБ полагается сообщать, а в ФСБ? Я в этом мире не родился, мне такие очевидные для граждан вещи еще недостижимы без вопросов, которые вызовут вопросы. С другой стороны, я ведь служил в арктической бригаде постоянной готовности, могу ведь и с козырей пойти – в ГРУ попробовать постучаться, через замполита если, контакт которого остался. Неочевидное решение, минусы есть, зато сколько можно нарубить плюсов...
Да, дилемма. Нет, это ведь три варианта, это уже трилемма.
Размышления об этом, впрочем, я пока отложил – нужно было сориентироваться в происходящем, может раненый торгпред что объяснит для начала. Но перед тем как попробовать задавать вопросы, прошел в восточное крыло дома и открыв одно из высоких окон, помахал Алисе. Как знал, что наблюдает за особняком – девушка довольно быстро выскочила из перекошенного дома, в котором мы ночевали и побежала в мою сторону.
Когда я привел ее на второй этаж, здесь меня ожидало два сюрприза.
– Дмитрий Михайлович! – в удивлении воскликнула Алиса, подбегая к раненому высоколобому чиновнику. – Дмитрий Михайлович, здравствуйте!
Возможно, в иной ситуации она бы и близко к нему не подошла, увидев. Но на чужой земле, особенно во время катаклизма, соотечественников, тем более знакомых, встречаешь всегда с неподдельной радостью. Дмитрий Михайлович, кстати, девушку не узнал.
– Алиса Станкевич, вы к нам домой в гости приходили несколько раз! – помогла она ему.
– Ах, Алиса! Да, вспомнил-вспомнил, здравствуй моя хорошая...
Хм. Судя по тону обоих, я мог ошибиться – не она в иной ситуации к нему бы не подошла, а совсем наоборот.
Второй сюрприз оказался в том, что Дэвид-младший, явно вскрывший домовой арсенал, протянул мне компактный МР-5. На удобном ремне трехточке и без жуткого количества обвеса как тот что у белокурой валькирии. Кроме того, младший Мэйсон угостил меня модной разгрузкой с подсумками, где уже находилось шесть снаряженных длинных тонких магазинов. Хорошо, что мне вот «это» не предложили – мельком глянул я на монстра на столе.
– Не смотри так, это я в шутку на него столько позавчера накрутил для шуточной фотосессии, и снять еще не успел, – вдруг немного смущенно прокомментировал Дэвид-младший, заметив мой взгляд на лежащего на столе монстра.
– Бывает, – кивнул я с некоторым облегчением.
Все же приятно, когда на первый взгляд очень странным вещам находится логичное и стройное объяснение.
К трофейной винтовке, так на FN-FAL похожей, в доме тоже нашлись магазины – причем стандартные, по двадцать патронов. Но винтовку я оставил одной из горничных в восточном крыле особняка, где оборудовали наблюдательный пункт – таскаться с такой дурой мне непривычно, так что я МP-5 с удовольствием себе взял.
Вообще с оружием в доме оказалось все совсем неплохо – и не повезло местным только потому, что их врасплох застали. Хотя, тут вопрос скорее не в «не повезло», а чуть в другой плоскости – я, например, всю ночь булки держал твердо сжатыми в кулак и даже не думал расслабляться.
В отличие от, не буду пальцем показывать.
Следующие несколько часов забрала рутина. Нужно было обустроить раненых, наладить дежурство во избежание появления еще одной банды, отправить гонцов в соседний кондоминиум – узнать, как там организовались люди. В экстренные службы пробовали дозвониться не переставая. Трубку, ожидаемо – когда получалось услышать гудки, никто не брал.
У сотрудника торгпредства Дмитрия Михайловича Родионова, вопреки ожиданиям Алисы, с собой не оказалось телефона с доступом к спутниковой связи. Я же отсутствию телефонов не удивился вовсе – на такие встречи, учитывая состав участников, такие вещи просто не берут. Видимо, не так уж и прост этот сотрудник торгпредства.
Когда Дэвид-младший вернулся из жилого кондоминиума, приведя с собой группу из четырех охранников, я, вместе с помощником-секретарем высоколобого торгпреда Дмитрия Михайловича, отправился вглубь от берега, к десятому хайвею. Секретарь представился мне как Александр Николаевич, после чего я его про себя иначе как «Поскребышевым» не называл.
Шли осторожно, но не сильно скрываясь. Передвигались с трудом – у побережья было как-то много чище. Здесь же
