Василенко15. Василенко всегда говорил, что он русский, из Смоленска, наверное, это так и есть. Военным прокурором армии был также украинец — полковник Степанюк. В общем, всё было по пословице, услышанной еще во время моей срочной службы в армии: «Хохол без лычки, что справка без печати».
Несмотря на то, что все наши следователи были разных национальностей: русский, белорус, украинец, бурят, узбек, калмык, чуваш, мордвин, — жили мы по-братски дружно, нам и в голову не могло прийти, что настанут времена, как теперь, когда славяне с обеих сторон советским оружием начнут уничтожать друг друга.
Петрович-1 мой ровесник, позади у него такое же голодное и холодное военное детство, потом учеба в юридическом вузе и служба на флоте, ответственная работа в прокуратуре и в органах госбезопасности СССР. Но Петрович, повторяю, был стальной человек. Никакие невзгоды его не брали. Некоторые мои товарищи вынуждены были досрочно покинуть Афганистан, где свирепствовали тропические болезни и стрессы, связанные с исключительно напряженной работой, плохим питанием и постоянными боевыми действиями. А Петрович был двужильным!
Он очень заботился о своем здоровье и заставлял нас делать то же самое. Помимо обязательной зарядки в спортгородке он был инициатором пробежек по периметру военного городка штаба армии. С ним начали бегать и я, и наш старший лейтенант Станислав Воронов, который был моложе нас обоих на 16 лет. Через неделю мы бегать перестали. От бега на высокогорье стало прихватывать сердце. Кроме того, как нам сказали, бегавший чуть раньше нас армейский старший лейтенант во время бега получил пулю в затылок из ближайшего кишлака. Тогда мы стали упорно заниматься по утрам на снарядах в спортгородке. А я, прилетая в Шиндант, по утрам делал пробежки по автотрассе. И тоже до поры, до времени.
На перекрестке дороги напротив особого отдела дивизии, где я обычно останавливался, был врыт в землю и обложен мешками с песком танк. И в какой-то день случилось сразу два происшествия, которые начисто отбили у меня охоту бегать по дороге. Брошенным издалека ножом был убит танкист, который, высунувшись из башни, наблюдал за дорогой и проезжающими машинами. И в тот же день какой-то рядовой наш солдатик решил, несмотря на строжайший запрет, остановить афганскую попутную машину и доехать три километра до нашего военного аэродрома. Его подвезли, но напротив аэродрома выбросили из попутки без автомата и с отрезанными ушами. За уши «шурави» «духи» платили большие деньги. Этого солдатика видел я потом в городке с забинтованной головой.
Петрович-1 был необычно озабочен, готовил для руководства срочный документ. Справа от него, как и у всех нас без исключения, включая генерала, лежала мухобойка — прибитый к длинной ручке кусок резины. Мухи беспрерывным потоком лезли внутрь кабинета через замочную скважину двери, резво и радостно занимали редкие свободные места на потолке, абажуре электрической лампы, вились вокруг нас. Потеряв бдительность, некоторые из них садились на документ перед Петровичем. Чтобы не испортить документ мухобойкой, Петрович, полусжав пальцы в кулаке, подводил руку к беспечной мухе, почти рядом с ней. Эти дуры, не чувствуя близкой смерти, беспечно чистили свои лапки. Не прерывая разговора, Петрович резкой подсечкой ловил муху в сжатый мгновенно кулак и, резко размахнувшись, ударял ее о чистый стол.
Я обратил внимание, что во дворе нашего Особого отдела армии стоит незнакомая «таблетка» с темными непрозрачными окнами и афганскими номерами. Так мы называли длинные зеленые уазики-санитарки. Машина была сильно запыленной. Возле «таблетки» стоял наш часовой из взвода охраны с автоматом и не подпускал к ней никого, даже приблизиться не позволял. Петрович показал мне фото всклокоченного, с безумным взглядом молодого мужчины и сказал, что в таблетке находится только что пойманный «розыскниками» Демченко. Это имя у следователей и оперов давно было на слуху…
Демченко 16
В следственное отделение периодически поступали сведения о пропавших и попавших в плен к «духам» наших гражданских и военных. В основном солдаты и офицеры попадали в плен в ходе боевых действий в беспомощном состоянии, раненые или когда заканчивались боеприпасы. Специфика афганской войны была в том, что не существовало традиционной линии фронта. Бои, засады, крупные и мелкие операции с обеих сторон происходили повсеместно: в городах, кишлаках, на дорогах, в глухих ущельях и даже на базарах. Боец мог угодить в лапы к противнику, просто отойдя от своих на пять метров, чтобы купить в дукане сигарет или справить в кустах нужду. Что, кстати, случалось очень часто. Поначалу не только солдаты, но и мы, офицеры, не понимали реальной обстановки…
В ходе Кунарской боевой операции, в марте 1984 года, наша воинская колонна остановилась на ночлег в районе озера Суруби в 75 км от Кабула. Танки и машины на огромной ровной площади, обрамленной густыми кустами, построились на ночь в большой квадрат. Это была остановка по пути в Джелалабад. Всю ночь танки не глушили моторы, и мы почти не спали нормально. Утром по большой нужде возле кустов выстроилась целая цепочка присевших на корточки мужчин. Один боец, видимо застеснявшись, что его в таком виде могут увидеть наши официантки из раскладной столовой «Ромашка» Даша и Маша, мимо нас нырнул в кусты. Мы закончили свои дела, покурили, но боец из кустов не выходил. Послали за ним несколько солдат и через минут 15 доложили, что его не нашли. А буквально в 10 метрах, где мы «сидели», обнаружили в скале подземный ход. Видимо, его туда и утащили…
Начальник следственного отделения подполковник Селин как-то рассказал следующее. Он возвращался на уазике из аэропорта через весь город в военный городок штаба на окраине Кабула. В центре города возле рынка увидел одинокий советский военный «Камаз» и в кабине никого. А ведь было строго запрещено всем военным в одиночку посещать рынки и дуканы. Решили выяснить, в чем дело. Через тридцать метров сбоку от дороги обнаружили тело советского солдата без головы в луже крови…
Захваченных «шурави» (советских солдат) духи кололи наркотиками. В результате пленные быстро забывали русский язык, их насильно заставляли учить Коран, постоянно избивали и унижали. Через несколько месяцев они становились совершенно другими людьми, а некоторые, не выдержав издевательств, «ломались».
Тогда наши большие военные начальники вспомнили опыт Великой Отечественной войны. Создали спецподразделение, которое занималось освобождением попавших в плен и поиском пропавших без вести военнослужащих. С учетом того, что сотрудникам этого отделения в процессе работы приходилось использовать источники из местных жителей, ввели эту структуру в состав военной контрразведки. На каждого военнослужащего и служащего Советской армии,
