Смотрю, как тонет в воде бумажка и хмурюсь. И что мне делать в полночь?
Глава 27.
*** Анжелика ***
Не нахожу себе места до самого вечера. Брожу по дому как приведение (белый халат очень кстати) стараюсь не обращать внимания на плотоядные взгляды мужчин. Особенно того, нерусского. С бородой, за которой даже губ не видно.
Он пугает своей темной силой, выпуклыми мышцами и энергетикой, что словно проникает в меня тонкими иглами при каждой встречи взглядами. Это все из-за записки.
Осматриваю знакомый, ничуть не изменившийся дорогой интерьер дома, светлые стены, темную мебель и останавливаюсь перед кабинетом отца. Хочу спрятаться.
Это раньше был его. Вход сюда был нам строго воспрещен.
Но однажды любопытство взяло надо мной вверх. Я нашла внутри обширную библиотеку, бар в глобусе и несколько видов оружия. Когда я взяла одно из них, то чуть не упала, настолько оно было тяжелым.
В это же момент в кабинете появился отец. Злой, напряженный. Он выпил залпом несколько бокалов виски, а я все это время тряслась от страха и держала в руке пистолет.
Он хотел мальчиков я знаю, и за принадлежность к слабому полу почти ненавидел нас.
Но в тот момент что-то в нем изменилось.
Он взял меня с собой в тир и учил стрелять. Я почти прониклась к нему любовью, почти стала хотеть быть как он, но несколько лет спустя он избил маму.
На наших глазах.
Сначала он кидался в нее вещами из ее дорожной сумки. Потом пинал по животу и что-то кричал. А нам с Лелькой только и оставалось жаться к друг другу и выть в маленькие кулачки.
Отец потом пытался мне что-то объяснить, оправдаться. И будь я постарше я бы выслушала. Обязательно.
Даже попыталась бы понять, но тогда он казался мне чудовищем.
Толкаю дверь кабинета и поджимаю губы, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Нам бы просто поговорить. Может быть я бы смогла уговорить его бросить все это и уехать. Найти нам новую маму и не пришлось бы переживать весь тот ужас, на который он обрек меня. А теперь и Ольгу.
В кабинете ничего не изменилось. Сразу понятно, что Алекс не проводит здесь много времени. Невольно осматриваю ящики, а вдруг здесь есть пистолет.
Ведь стоит убить главаря, и остальные псы разбегаются от страха. Возможно я смогу…
— Анжелика, — заглядывает Рита и я резко бегу к ней. Она подсматривает за коридором и протягивает мне трубку.
— Оля! — тут же шепчу я и услышав ее голос всхлипываю. — Олечка, как ты, моя хорошая!
— Нормально, Лик. Но я не знаю, куда они Пашку дели.
Если честно мне не было никакого дела до ее друга, но я все равно спрашиваю:
— Может его домой оправили?
— Нет, — так и вижу, как она мотает головой. — Ломонос скоро приезжает. Я с ним разговаривала. Он сказал, что женится на мне и будет… Ну… Плохие слова.
— Оля, Олечка. Я что-нибудь придумаю. Тебя не обижают? — прижимаюсь я к стене затылком и стекаю вниз. От бессилия хочется выть.
— Нет, кормят на убой, как индюшку. Паша теперь знает, что я девушка.
— Да?
— Я одному врезала, когда нас в дом приволок и он меня догола раздел. Хотел изнасиловать, но его остановили.
Стискиваю зубы от злости.
— Как не донасильника звали?
— Не знаю. Он высокий и лысый. Один такой.
После разговора долго реву, и не могу успокоиться. Как же я ненавижу свою слабость. Как же бесит быть просто женщиной. Особенно столь бесполезной, как я.
Сижу на скамейке в саду и снова замечаю взгляд нерусского.
Вытираю слезы и медленно бреду в дом. Скоро полночь. Остается надеяться, что именно эта барьер между днем и ночью что-то мне откроет.
Не выдержав ожидания, я все-таки засыпаю в своей комнате, но просыпаюсь резко от яркого прожектора, бьющего в окно.
В комнате полная темень, и я тут же подбегаю посмотреть, что произошло. Потом выглядываю в коридор и натыкаюсь на чье-то большое тело.
— Что произошло? — задаю я вопрос, пока охранник, я не вижу кто, не двигается с места.
— Пробки выбило, электричества не будет пару часов, — говорит мне голос с восточным акцентом, и я поднимаю глаза. — Полночь просто.
Полночь? Значит сейчас он скажет мне что-то важно?
Ничего не понимаю и тут же вскрикиваю, когда он хватает рукой меня за затылок и куда-то волочет.
— Что вы… Что вы себе позволяете?! — кричу, но в рот мне тут же пихают тряпку. Чистую, но большую.
Поверить не могу. В собственном доме. Страх склизкой змеей стягивает горло и дышать становится почти нечем. Тем более этот урод заталкивает меня в кладовую для постельного белья и закрывает за собой двери.
Меня колотит от ужаса и отвращения. Стараюсь оттолкнуть его от себя, вытащить кляп, расцарапать лицо, но слышу в темноте только смешок.
— Слабая баба.
Меня тут же разворачивают спиной, толкают на стопку белья и вжимают головой.
И сколько я не пытаюсь выплюнуть кляп, бороться, не помогает ничего.
Дергаюсь отчаянно, реву белугой, не могу даже осознать, что все происходит вот так. С грязным, нерусским животным, который специально все подстроил, чтобы меня изнасиловать.
Его руки уже рвут халат, тянут белье, так что ткань впивается в кожу. Сжимают руками грудь. Вылизываю шею, всасывают кожу на спине. А в задницу стояк упирается.
Не надо, пожалуйста! Я денег заплачу, сколько скажите.
Только меня никто не слышит.
И ни звука в ответ от него, кроме тяжелого дыхания и рыка, когда пальцы пробираются сквозь сухие складки.
Я и не могу быть возбуждена. Только ни от этого.
И я уже отрешаюсь от всего, жду, когда это говно-человек пронзит меня своим отростком, сделает дело и свалит, как он вдруг начинает большим пальцем поглаживать клитор.
Нет! Нет! Убери оттуда свои руки, -мычу сквозь кляп, но он только активнее натирает нервный комок. Заставляет тело подаваться мерзкой ласке, желать продолжения. И я реву сильнее, потому что тело невольно, загорается сильнее, постыдное волнение растекается по венам, а внизу становится влажно. Охранник вжимает меня в сильнее, руки тянет наверх и обвязывает какой-то веревкой, цепляет за крюк наверху и вдруг пропадает.
А меня колотит. От ужаса и неверия происходящего хочется просто умереть. Погрузиться в небытие, раствориться в воздухе. Вжаться в мокрое от слез белье и слиться с ним. Как же противно от самой себя. Слабая. Такая слабая. Безвольная тварь.
Всего на несколько мгновений дает он мне передышку, возмодность окунуться в водоворт мыслей, чтобы, судя по шуршанию, снять одежду. Чтобы через мгновение счачно, грязно шлепнуть меня по заднице и провести по киске рукой.
