— Как хочешь… — выдохнула она, когда губы мужа сжали один из сосков — Как хочешь!
Чуть сдавив узкие бедра, он скользнул вниз, по плоскому еще животу, стянул вниз узкую, белую юбку. Просунув руку между стройных ног, почувствовал на ладони горячую ваниль желания.
— Течешь, Лайса… Сладко течешь. Для меня ведь, верно? И пахнешь карамелью — для меня?
— Да, — прошептала она, навалившись на стену коридора плечами и спиной — Даааа!
Отбросив прочь вдруг взбесившую его, мешающую юбку, резко развел в стороны ноги жены. Проглотил тут же жгучий комок, застрявший в горле, встал на колени, прочно уперевшись в пол.
— Какая ты красивая здесь! — выхрипнул, проведя пальцем между влажных гладких створок, задев горячий клитор — Разведи сама губки, я хочу смотреть, как ты… меня хочешь.
Дрогнувшей рукой Лайса погладила себя, погрузив палец в пылающую глубину, ощутила дрожь своего желания. Застонала. Откинула голову, уперевшись затылком в стену. Закрыла глаза.
И взвыла, закусив губы, когда Тирон, резко дернув ее бедра вперед, захватил ртом медовую плоть. Язык его теперь двигался вниз и вверх, задевая на пути все чувствительные точки, даже те, о которых не подозревали ни он, ни она.
— Мамоооочки… — выдохнула девушка, упираясь одной ступней в плечо мужа — Да твою же!
Раскаленный язык бесновался внутри, губы плавили плоть, Лайса текла воском и медом, едва сдерживая стон, катающийся во рту сладким шариком свежей карамели. Потолок кружился и, рассыпаясь перед глазами, вдруг превратился в сноп сверкающих искр, обернувшийся веером. В тот же момент терзающие губы оставили мучимую плоть, сэттар, прижав переливающиеся бедра жены, резко вошел внутрь одним обжигающим, каменеющим ударом.
— Не торопись, сладкая! — прошептал он ей в губы, раскрыв их, прикусил трепещущий язычок, и Лайса почувствовала терпкий, горячий вкус своего же возбуждения — Не спеши. Двигайся, гладь меня. Ты внутри, как бархат, как масло, карамельная моя девочка! Ох… сука! Да, сжимай его, сжимай! Ласкай его собой! Давай же…
Прижав жену к стене, просунул одну руку под поясницу, крепко удерживая. Другой нашел груди, небрежно скольнул по соскам ладонью, вызвал дикий стон, резкий и какой — то звериный.
Быстро прикусив соски, также быстро облизал, как бы извиняясь, и дразня. Тут же забыв об извинении, скользнул рукой вниз. Найдя пульсирующий клитор, сжал двумя пальцами.
— Давай, кончим вместе. — прохрипел, чувствуя находящую боль в паху — Вместе начинали, кончать тоже вместе… Моя драгоценность!
Крепко обхватив мужа за шею, выгнувшись радугой, Лайса разрядилась короткими, тонкими, дождевыми струйками. Он тут же последовал за ней, вдавив пальцы крепкой руки в поясницу девушки, пальцы другой смяли черно — белые волосы.
— Это… — вздохнуло ее тело
— …потрясающе. — ответили его губы — Охренительно, да? Просто мать твою, как…
…Умаяв девчонку, унес в постель. Дождавшись, когда уже намного позже, сон прижмет ее к теплым простыням, натянул штаны и набросил куртку.
Потихоньку выбрался из дома, играя мыслью о спрятанном в фургоне лакомстве.
Вполголоса матерясь и найдя, наконец, пакет в полутьме, достал бутыль. Откупорил. Сделав смачный глоток, закусил печеньем, отдающим специями и затхлостью. Самогон прокатился по горлу, смывая першение и, упав в желудок, запрыгал там веселыми мячиками.
Тирон огляделся по сторонам.
"Оп — па." — сказал он сам себе.
С левой стороны стоял серый фургон. Его глаза — фары были притушены. Подмигивая, они лили мутный свет на плиты стоянки.
Медленно, ооочень меееедленно, Ликвидатор, сделав еще пару глотков, поставил початую бутыль на капот.
И, еще более медленно вытянул из потайного кармана на открытой двери фургона Резотт — файр*.
Утопив оружие в широкой ладони, прижал его к бедру, даже сквозь плотную ткань мешковатых штанов ощутил колющий стальной холод.
Сделав плотный, звериный шаг к непрошенному, серому гостю, быстро отследил и услышал все.
И шорох открывающейся двери.
И шаг ноги, упавший на простуженную холодной ночью, гладкую плиту.
И приторную, ягодную вонь. Так иногда несет от чана с забродившим вареньем.
И несколько злорадный, рубиновый взгляд странных миндалевидных глаз из — под черных, узких очков.
___________________________________________________________
*Резотт — файр — небольшой короткий пистолет, оборудован системами глушителя и пламегасителя. Бесшумен и незаметен, прост в использовании. За это любИм наемными убийцами, можно использовать в толпе и людных местах. Назван по имени изобретателя — Джинка Резотта. Другое название "Брестер"("стреляющая конфета" — дословно) (ред.)
Глава 21Всю жизнь, всю — начиная с уже почти забытого, слюнявого детства и по эту минуту, сэттар Тирон Дэннис был склонен к принятию поспешных, скоропалительных, идиотских решений. Эта черта, унаследованная им от хер пойми каких предков, всегда мешала.
Еще будучи ушастым и тупым кадетом — первогодкой, угораздило Дэнниса вступить в дурацкий спор с парой своих же сокурсников, таких же обалдуев — начинашек.
Пятнадцатилетний Тирон, сияющий доблестью и глупостью, самоуверенно заявил друзьям, что попадет в медный кронш* из ручного огнемета тонкой струей с расстояния ста шагов. Друзья же, разжигаемые интересом и страхом, наоборот утверждали, что ему слабо провернуть такое!
Не привыкший ссать и отступать ни перед чем, Дэннис вложил в руку РО семьсот, пользование которым строго — настрого запрещалось кадетам младших курсов.
Оружие послушно легло в ладонь. Покорно подчинившись движению пальцев, надавивших кнопку, выбросило вперед тонкую, упругую струю огня.
Сказать, что он не попал в цель, нельзя…
Хоть и монета осталась нетронутой, зато заполыхал старенький фургон капрала Ходжета — транспорт неудачно оказался рядом, на стоянке. Ходжет, до этого момента мирно жующий у себя в ангаре бутерброд, чуть не подавился им, услышав хлопок взрыва. Вылетев на стоянку в одних трусах, размахивая руками, капрал матюгался и блажил так, что перекричал даже шипение огня и крики сбегающихся на шум военных.
Вонючий дым потянулся шлейфом по всей Учебной Базе, заволокло даже округлые крыши корпусов Академии, однако и в этом спасительном мареве кому — то удалось разглядеть мокрые от страха спины улепетывающих кадетов.
После допроса с пристрастием, учиненного всем троим виновникам инцидента, друзья одновременно и согласно указали Тирона зачинщиком.
— …мать… вашу… соплежуи… — щедро пересыпая речь матерными словами, разорялся капрал Ланстер, старший над "начинашками" — …сральники чистить!!!…чтоб вас… в жопу… и… ВОН!!!
