Американцы сделали заказ, смена стремительно близилась к концу.
Выписав последний чек, она отправилась переодеваться, затем привычно и неторопливо отправилась к ветхому и неуютному дому, где снимала дешевую комнату. Она шла понурившись, не глядя по сторонам, рассеянно думая о чем-то неясном или вовсе ни о чем не думая, ловя лишь приглушенные отзвуки кипения окружающей жизни, доносящиеся до ее сознания.
Интересно, где он находится? В Нью-Йорке ли заключает контракты, в Латинской ли Америке гуляет по пляжам с роскошной мулаткой или на Дальнем Востоке смотрит на Тихий океан с другой его стороны?
Она неустанно думала о нем, чего не случалось даже в период ее проживания на греческом острове, когда она знала, что их связь скоро прервется, каждую минуту ожидая наступления конца и тревожась о своей дальнейшей судьбе… Теперь же былые тревоги полностью отступили. Она поняла, что могла бы полнее и беззаботнее жить в ту теперь уже далекую счастливую пору.
Из-за выступивших на глаза слез она долго не могла попасть ключом в замочную скважину на темной лестничной площадке. Неожиданно чья-то сильная рука легла на ее дрожащие пальцы и знакомый голос произнес:
— Позволь мне…
— Как? Это ты? Здесь? Но что ты здесь делаешь? И как здесь оказался? Откуда ты узнал? — засыпала она его вопросами.
— Успокойся, — тихо сказал он, легко отрыл дверь, будто делал это каждый день, и, пропустив ее вперед, спросил: — Позволишь мне войти в твое жилище?
— Пожалуйста, конечно… Но что ты делаешь здесь?
— Ужасно! Этот дом тебе совершенно не подходит, — объявил он, бегло осмотревшись. — Эта халупа недостойна тебя, милая.
— Зачем ты здесь? — спросила Шанталь иначе.
— Забрать тебя.
— Ангелос…
— Собирай вещи. Я помогу тебе. Скажи, что делать? — деловито спросил мужчина.
— Но почему?
— Тебе нужен нормальный дом. Дом, в котором хочется жить. А не эта отсырелая дыра на задворках Парижа.
— У меня нет денег на лучшее.
— Мы слишком часто затрагивали тему денег, Шанталь, и так и не поговорили о главном. Так что присядь и выслушай меня внимательно, дорогая.
Он протянул ей папку, полную каких-то бумаг.
— Что это?
— Твой бизнес-план, милая. То, что позволит тебе сделать вопрос денег второстепенным, а вопрос творчества — первичным. Читай.
— Не понимаю, — пробормотала молодая женщина.
— А ты почитай, — терпеливо повторил ей Ангелос Зувелекис.
Шанталь откинула обложку и прочла надпись крупными красивыми буквами:
ЗУВЕЛЕКИС — КОЛЛЕКЦИЯ
— Я намерен организовать в своей корпорации подразделение дизайна модной одежды и аксессуаров. И нанимаю тебя в качестве модельера. Я позабочусь о том, чтобы ты в сжатые сроки освоила современные технологии моделирования и пошива. Уверен, у тебя все получится. А после… После ты сама сможешь распоряжаться своим временем и талантом… Читай бизнес-план.
— Но откуда такая уверенность в том, что этот проект станет успешным?
— Я никогда не бросаю денег на ветер, милая. Могу назвать имена как минимум дюжины клиентов, которые, прельстившись твоим нарядом на афинской вечеринке, хотели бы стать владельцами чего-то столь же элегантного. И я уже намекнул им, что это возможно… Но в таких условиях, как здесь, ты работать, разумеется, не можешь. Тебе необходимо пространство для приема клиентов, примерок, портняжного оборудования и шитья. Я уже присмотрел несколько площадей под аренду. Тебе лишь остается выбрать.
— Но это же настоящее большое дело!
— Вот именно, — подтвердил Ангелос.
— Это масштаб и обязательства.
— А еще прибыль, — напомнил он.
— Но прежде я не бралась ни за что подобное и шила от случая к случаю, скорее от безысходности, нежели от великого желания.
— И что же?
— Вдруг я не справлюсь, вдруг вложенные в проект средства не окупятся, вдруг клиенты окажутся недовольны, вдруг…
— Прекрати, Шанталь! — строго сказал Ангелос. — Разве ты не мечтала о чудесной возможности заняться собственным делом, разве не стремилась к истинной независимости и творческой самостоятельности, разве не к этому все эти годы шла, терпя лишения?
— Да, но…
— Да! И никаких отговорок. Да! Ты не можешь больше перебиваться с хлеба на воду и мотаться по свету. Ты не можешь больше довольствоваться малым, зная, что достойна большего. Если ты откажешься от этого шанса сейчас, знай, что другого больше не будет никогда. И что тебе тогда останется от многообещающей молодости? Одни лишь разочарования. Но, поверь, я ни за что не допущу этого.
— Ангелос, ты делаешь все это ради меня? — умиленно спросила женщина.
— Я делаю это для себя, для нас, для нашего будущего.
— Ты думаешь, у нас может быть общее будущее? — с робкой надеждой пробормотала Шанталь.
— Мы с тобой поженимся, — убежденно проговорил Ангелос.
— Поженимся? Я не ослышалась?
— Ты не ослышалась, любимая. А это тебе кольцо, чтобы отмести прочь всякие сомнения, — сказал мужчина и протянул ей маленькую коробочку.
— Кольцо? Мне? — изумленно прошептала она.
— Ты так и будешь постоянно переспрашивать? Мы теряем время. Неужели тебе так нравится торчать в этой дыре?
— Кольцо… Оно великолепно, Ангелос. Это просто невероятно! Я не в состоянии уразуметь это! Мы действительно поженимся?
— Только если ты ответишь мне согласием, дорогая, — отозвался Ангелос Зувелекис. — Заметь, в кольце редчайший розовый бриллиант. Стоило мне увидеть его, у меня не осталось больше сомнений, что это кольцо создано для тебя. Надень же его. Ах да, давай я тебе помогу…
Ангелос надел сияющее кольцо на безымянный палец своей возлюбленной.
— Пришлось впору, — счастливо заметила она.
— Я не сомневался… Запомни этот миг, родная. Давай скрепим его поцелуем и поскорее покинем этот убогий домишко, — призвал он ее и нежно поцеловал в губы. — На самом деле, детка, прости, но это не настоящий бриллиант, а милая безделушка. И стоит всего три евро. Мне хотелось лишить тебя возможности говорить все те глупости, которыми ты обычно забиваешь себе голову. Я преподнес тебе дешевое колечко, чтобы не дать тебе повода для отказа.
— Ты шутишь?
— Нисколько, — ответил Ангелос. — Я же знаю, как ты щепетильна в вопросе денег. Не хочу, чтобы наша совместная жизнь началась со скандала. Но ты так и не дала мне ответ. Ты согласна быть моей женой?
— Ты этого хочешь? — все еще отказываясь верить, спросила она.
— А зачем иначе я бы появился здесь, любимая?
